Если всё это убрать из православия, что в нем останется?

Меня всё время просят от чего-то отказаться, причем почему-то от имени церкви. Сколько было случаев, когда ко мне подходили и говорили, например, так: вы только откажитесь от гласного чтения евхаристических молитв, от целования мира на литургии верных, от русского языка в богослужении, от самой идеи его использования — и всё у вас будет нормально. И это было уже после начала гонений в 1993-1994 гг. Но дело всё в том, что я уверен: во всех этих вещах, которые мы делаем, есть не только православная традиционность, но и воля Божья, которую церковь всё-таки всегда должна уважать. Я в этом абсолютно уверен. Доказать это внешними способами нельзя, это не теорема какая-нибудь. Это можно только прочувствовать изнутри, из внутреннего опыта, который происходит из практики, из самого дела и из оценки плодов этого дела. Я совсем не хочу этим сказать, что мы какие-то особенные прозорливцы, или пророки, или что мы (в частности, я сам) не делаем ошибок. Ничего подобного я не утверждаю, и было бы очень неправильно меня так понимать или толковать. Но просто мы делаем то, что должны делать. Делаем не идеально, со своими человеческими особенностями, может быть, привнося какую-то свою ограниченность или свои согрешения. Да, мы не всегда сразу попадаем в цель, но мы ищем и находим, как сказано в Евангелии, просим — и нам дается, стучим — и нам отворяют. И здесь Евангелие торжествует, слово Христово действует, а не мы действуем своей человеческой силой или разумением. Поэтому когда нас обвиняют в гордости, мол, мы не такие, как все, и всё это делаем ради самих себя, то для меня это звучит более чем странно. Я не понимаю таких рассуждений, в принципе не понимаю. Потому что зачем тогда Господь призывал нас к такому дерзновению? И апостолы тоже говорили: «бегите, чтобы получить венец нетленный». А теперь оказывается, что бежать не надо, стучать не надо, просить не надо, ничего этого не надо? Оказывается, мы не соработники у Бога и у Христа? Потому что это не смиренно — думать, что мы какие-то такие сотрудники Бога, что мы должны являть в себе богоподобие и свою богосообразность, то, что о. Всеволод Шпиллер называл «богосродным корнем». Но если всё это убрать из православия, что в нем останется? Всё, что есть в наших приходах, в нашей иерархии, в наших учебниках — всё это существует для того, чтобы раскрылись дары Духа, дары любви (именно любви, но любви Божьей, которая есть самый узкий путь для человека) и дары свободы (а это столь же узкий путь). Иначе я цели жизни христианской не понимаю! К тому же я знаю, что так писали святые отцы. И они, наверное, тоже базировались на реальном опыте, а не просто хотели как-то себя утвердить, говоря такие высокие и красивые слова.