Каждый христианин ищет своё братство

Иногда об общинах и братствах в церкви можно услышать, что это какое-то новшество и чуть ли не протестантизм. Но русская церковная братская и общинная традиция очень древняя – православие вообще гораздо богаче и глубже того, что о нём многие думают. Просто его плохо знают, потому что обычно всё внимание обращено на внешние формы, более связанные с бытом, культом или даже государственной идеологией, то есть вещами с точки зрения самой веры второстепенными.

Православные общины и братства – неформальные духовные союзы – стали возникать на русской земле ещё в XII веке. Особый подъём братского движения был в XV веке на Юго-Западной Руси, а со времён святых Тихона Задонского, Паисия Величковского и особенно Серафима Саровского эта традиция ещё более окрепла и, хоть не стала явлением массовым, всегда была связана с особым качеством евангельской жизни, крестоношением, служением Богу и ближнему. В русле этой же традиции зародилась и идея «монастыря в миру» и возникло явление старчества – духовного учительства и наставничества, не ограниченного монастырём и храмом. Вспомним Дивеевскую мельничную общину и замечательное народное миссионерское аскетическое движение «беседников», восходящее к преподобному Серафиму.

Эти интуиции были подхвачены славянофилами и ценителями церковной, особенно местной соборности, такими как Алексей Хомяков, а позднее Фёдор Достоевский, гениально раскрывший антропологические основы новой церковности, стремящейся к преодолению расколотости человека и общества. Достоевский очень точно угадал эту братскую главную ноту – «всемирную отзывчивость» – в творчестве Пушкина, который между прочим чаял появления в России «основателей братских общин».

Нельзя не вспомнить вдохновлённого мыслью Хомякова ещё одного русского аристократа Николая Неплюева, в конце XIX века основавшего Трудовое Крестовоздвиженское братство, разгромленное большевиками в конце 20-х годов. Свой аристократизм – духовный, а не кровный – Неплюев передал крестьянским детям, создав на основе евангельской жизни и крепкое хозяйство, и школы, и училища. Неплюев сознательно предпочёл дипломатической карьере, созданию семьи и продолжению своего древнего рода дело братства – и обрёл гениального наследника в сельском священнике Николае Опоцком, впоследствии первом епископе-катехизаторе Макарии, создававшем братства уже подпольно, в условиях тотальных гонений.

В начале и середине ХХ века эти идеи укрепились (протоиерей Валентин Свенцицкий и архиепископ Иоанн (Шаховской)) и переросли в практику возрождения общинной и братской жизни. В Москве наиболее известны братство богослужебно-покаяльных семей святых Алексия и Сергия Мечёвых, община исповедника архимандрита Сергия (Савельева). Замечателен киевский братский круг: Василий Экземплярский, архимандрит Спиридон (Кисляков), священномученик Анатолий Жураковский, священник Алексей Глаголев и другие. В изгнании эта традиция существенно обогатилась опытом матери Марии (Скобцовой) и её «Православного дела», Николая Бердяева и протоиерея Сергия Булгакова, братства Святой Софии и РСХД.

Может быть, самое значительное братское движение в XX веке – целое содружество общин и союзов вокруг Александро-Невского братства в Петрограде. Оно связано с именами священномученика митрополита Вениамина (Казанского), протоиерея Иоанна Егорова, архиепископа Иннокентия (Тихонова), священномученика Льва (Егорова) и его брата митрополита Гурия (Егорова), впоследствии собравшего братский круг в Ташкентской епархии, которая в 40-70-е годы стала настоящим оазисом церковной жизни. Именно в Ташкенте унаследовал традицию веры исповедник и мученик протоиерей Павел Адельгейм, считавший своими учителями архимандрита Бориса (Холчева), последнего духовника мечёвского братства, и архимандрита Серафима (Суторихина) из Александро-Невского братства.

Эти братские движения послужили и новому осмыслению учения о человеке и Церкви – христианской антропологии и экклезиологии. Были по-новому поставлены вопросы о церковном единстве и общении, служении мирян (протопресвитер Николай Афанасьев), смысле и формах православной миссии и традиционного богослужения (протопресвитер Александр Шмеман). И сегодня каждый, кто ищет в православии большей глубины, встаёт перед вопросом обретения своего братства и общины по образу общины Христа, потому что этот опыт и составляет самую сердцевину Христова Евангелия.