Русский язык. Что дальше?

Я не могу не согласиться с тем, что введение русского языка в богослужение повлечет за собой какие-то другие изменения, естественные, впрочем, для нашей православной традиции, в которой накопилось много нестроений, и необходимые для того, чтобы эти нестроения постепенно начали рассасываться и уходить. Только не надо здесь проявлять нетерпение. Конечно, надо знать, что надо делать в первую очередь. Да, было бы замечательно, если бы проведение всего богослужения на русском языке, прежде всего, способствовало возрождению проповеди в нашей церкви на своем историческом, каноническом месте, т.е. сразу после чтения Писания, где бы оно ни читалось, на требах или на вечерне, на утрене или на литургии. Это требование канонов, и нужно о нем вспоминать так же, как и о требовании канонов о катехизации, необходимой для крещения и для нормальной жизни в церкви всякого православного христианина, всякого верующего человека.

Конечно, кроме возрождения проповеди можно ожидать чтения анафоры, других основных молитв вслух, причем на своем естественном историческом месте, потому что эти молитвы были тоже заглушены пением хоров и ненормальной практикой произнесения только лишь окончаний славословий молитв, которые имеют наиболее таинственный характер. Они звучат, а основная часть молитвы, произносимая от имени всей церкви, почему-то от церкви скрывается! Это приведет, конечно, и к тому, что другие моменты богослужения будут восстановлены. Кроме чтения Писания лицом к народу и проповеди после него, кроме естественного гласного чтения основных молитв вместе с народом, нельзя будет не ожидать возрождения связей между людьми, молящимися в храме, и их совместной ответственности за происходящее, что могло бы выражаться и в произнесении народом «аминь», например, на анафоре, во время евхаристического канона.