В самом центре Санкт-Петербурга найдены останки жертв «красного террора» 1918-1921 гг.
Из сообщения ИТАР-ТАСС: «В Петропавловской крепости Санкт-Петербурга завершен первый этап раскопок останков жертв «красного террора» 1918-1921 гг.… Раскопки на участке в 1 тыс. кв. м. между Головкиным бастионом и Кронверкской протокой проводились по инициативе Государственного музея истории /ГМИ/ СПб. Они дали результат, превзошедший все ожидания: найден прах 80 расстрелянных… Учитывая захоронения, найденные зимой и в прежние годы, всего из земли в самом центре северной столицы извлечен прах около 100 человек. Корр. Елена Югина». «Необходимы срочные работы по исследованию раскопок»: тот же источник.
Зачем искать захоронения? Зачем вскрывать могильники? Зачем ворошить прошлое? Затем, чтобы знать, помнить и свидетельствовать. И не только о радостях человечества, но и о его страданиях.
Мы – небольшая группка добровольцев, члены Свято-Петровского малого православного братства и наши друзья, сидели в одном из рабочих помещений Петропавловской крепости и очищали от земли и плесени человеческие останки (человеческие кости – костяки), найденную при них одежду и предметы повседневного обихода. В такого рода занятии мы принимали участие впервые в жизни.
Вошли в комнату, огляделись, растерялись. Наталия Евгеньевна Петрова, ведущий научный сотрудник музея, ответственная за проведение всех исследовательских работ, сказала несколько слов для нас, пришедших в первый раз: немного из истории обнаружения захоронения, из истории расстрелов 1917-1918 гг., о людях, которые предположительно были здесь захоронены… Наше растерянное молчание, несколько вопросов. Наталия Евгеньевна убегает, но обещает скоро зайти – ей постоянно звонят на мобильный, она нарасхват. Те, кто здесь уже не первый раз, начинают вводить нас в курс дела – кисточки, газеты, стеллажи, пластиковые контейнеры – очистить, опознать, подписать…
Растерянность не проходит… Наконец-то прерывается наше молчание – кто-то говорит: «Давайте помолимся… Несколько слов и «Вечную память». И вот звучит наше «приветствие» всем невинно убиенным, неопознанным, неузнанным, кто лежит сегодня в этой комнате, с кем мы пришли сегодня на встречу – каких только встреч не предуготовил нам Господь!
Ну вот, теперь можно и начинать.
Помещение, где лежат останки умерших и их одежда небольшое – двухкомнатное и пыльное – рабочая атмосфера и обстановка. Пол одной из комнат застелен газетами, и условно поделен на «сектора». В каждом таком «секторе» лежит то, что прежде было живым человеком. И издалека и вблизи это выглядит как черная куча полуистлевшего тряпья вперемешку с землей и костями. Все это сильно смущает в первые минуты. Для удобства сектора подписаны: например, «мог. 6 №10» или «мог. 6 ск. 8», что значит – могила 6, скелет 8.
Мы собирали все, что лежало в этом «секторе», на газетку и начинали трудиться – чистили. В процессе обнаруживали чудом уцелевшие пуговицы на кусочках одежды, пряжки, грифель от карандаша, специальные сумки для пуль, ремни. Когда работа была выполнена, заворачивали сухие остатки одежды в газету, подписывали и укладывали их в специальные стеллажи, для этого заранее приготовленные. Так же поступали и с бляшками, пуговицами, пулями, молниями, упаковывая их в полиэтиленовые пакетики – это более ценные находки. По ним специалисты по тканям, антропологи и др. смогут много определить – пол, статус человека, род занятий… Хорошо, если удавалось определить материал или предмет одежды – шинель, юбка, бескозырка, мужские брюки. Попадались полуистлевшие матросские ленточки, кусочки шинели. Все это очень хрупкое – некоторые ткани еще влажные от земли и такие ветхие, что буквально рассыпаются у тебя в руках. Быть осторожным просто необходимо.
Часть из нас занималась в основном тем, что отчищала от комьев земли одежду убитых людей, но и среди этой ветоши мы нашли пулю (стреляли в голову)… Этой пулей был убит человек.
Те, кому выпало очищать кости, череп, после говорили, что не испытывали никакого отвращения: вот прах – «из праха человек вышел, в прах и возвратится». Но этот прах – это лишь знак, лишь свидетельство о том, что жил человек. Берем из груды сапог – размер большой, высокое голенище. А в сапоге косточки: вынимаем кости, вытряхиваем прах – земля землей, ветошь, обрывки тканей (портянки? брюки?). Руки чистят щеткой, скребут, оттирают, а в голове – мысли: «Вот сапог-то, огромный, и кость… Высокий был? Матрос? Офицер? Здоровый, видный… За что ж тебя? Как? С кем?.. А в сапоге-то – носок, шерстяной, домовязаный, рядочек за рядочком… Вот значит, вязал тебе кто-то заботливо носок, а вот как оно вышло… А вот грифель – синий. Это карандаш истлел, а грифель остался! Синий-синий, рисует отлично! Говорят, это юнкера с карандашиками-то были, совсем молодые… Ты юнкер?...»
Такой труд в физическом отношении не сложен и не опасен, но тяжел и утомителен морально. Устаешь просто: грустно без отчаяния, пронзительная жалость и многого не передать словами. А мы скажем, что нам «посчастливилось» здесь быть. Нам действительно посчастливилось, поскольку это редкий и ценный подарок – быть, в каком-то смысле, и могильщиком и плакальщиком одновременно. И мы пойдем туда снова.
Для справки
В Петропавловской крепости Санкт-Петербурга завершен первый этап раскопок останков жертв «красного террора» 1918-1921 годов. «Как и планировалось, за два летних месяца обследована одна треть территории предполагаемых могильников», – сообщил руководитель археологических работ, научный сотрудник Института истории материальной культуры РАН Владимир Кильдюшевский.
Раскопки на участке в 1 тыс кв.м между Головкиным бастионом и Кронверкской протокой проводились по инициативе Государственного музея истории (ГМИ) Санкт-Петербурга. Результат превзошел все ожидания: найден прах 80 расстрелянных. Всего обнаружено семь захоронений, два из них – неразграбленные, остальные, очевидно, перекапывались в
30-е годы. Один из могильников уходил под недавно проложенную дорогу к автостоянке – часть тротуара пришлось вскрыть.
Учитывая захоронения, найденные зимой и в прежние годы, всего из земли в самом центре северной столицы извлечен прах около 100 человек.
Останки и найденные вместе с ними предметы – хорошо сохранившиеся фуражки и фрагменты одежды офицеров царской армии, сапоги, матросские ленточки, пуговицы, предметы благочестия (нательные крестики, медальоны, образки) – хранятся в камеральной комнате крепости (предназначенной для камерных работ – авт.). Для подобных целей она не приспособлена, поэтому ГМИ заинтересован в скорейшей идентификации останков.
«Необходимы срочные работы по исследованию находок. Нужны специалисты по быту, одежде, военному костюму начала ХХ века, а также реставраторы, поскольку многие вещи в хорошем состоянии и могут стать экспонатами музея», – считает собеседник.
По его мнению, предстоит серьезная работа с привлечением специалистов Главного архивного управления и архива ФСБ – перед сотрудниками ГМИ стоит задача полностью раскрыть правду о трагических событиях в крепости в эпоху Гражданской войны.
По приблизительным подсчетам Владимира Кильдюшевского, для идентификации останков потребуется от 3 до 5 млн рублей. «Пока этих денег нет», – посетовал он.
Также, по его словам, потребуется финансирование второго и третьего этапов археологических работ, которые предполагается провести на Заячьем острове в летние сезоны 2011 и 2012 годов. Всего на предмет обнаружения могильников должно быть исследовано 3 тыс кв.м земли.
Поводом для работ послужила страшная находка при строительстве дороги в декабре 2009 года. Тогда было найдено около 20 скелетов содержавшихся в бастионах крепости юнкеров, офицеров, а также, предположительно, привезенных в нее за три часа до расстрела великих князей Романовых – Георгия и Николая Михайловичей, Дмитрия Константиновича и Павла Александровича (трое из них канонизированы РПЦЗ в 1981 году). Большевики держали под стражей не менее 500 политзаключенных и заложников, за что Заячий остров северной столицы называют первым в ГУЛАГе.
По материалам www.bogoslov.ru
