Когда нет никакой надежды, остается надежда на Чудо

Встреча проходила в часовне Свято-Филаретовского института. Несмотря на то, что среди гостей было много тех, кто не относит себя к верующим или церковным людям (включая самого Симона Эльевича), место встречи и обстановка никого не смущали. Очень быстро, благодаря удивительной силе обаяния Симона Эльевича, создалась дружеская, доверительная атмосфера. Встречу планировали посвятить теме борьбы за науку в условиях советских репрессий, но разговор получился гораздо шире.

Одной из основных линий разговора стала тема репрессий и судеб детей репрессированных родителей. Симон Эльевич – один из таких детей. Его отец Эли Гершевич Шноль – ученый и христианский проповедник – был арестован за лекции по христианской философии, которые он читал в Политехническом музее. Большая часть детства Симона прошла в самые страшные для страны годы репрессий и войны. Несколько лет с 1944 года он провел в детдоме. Вспоминая о детдоме и своих «братьях», Симон Эльевич поделился вопросом, над которым он давно размышляет: в каком возрасте человек попадая в детский дом, теряет свой облик, внутренний стержень, и почему в каких-то случаях этого не происходит, даже если ребенок попадает туда в довольно раннем возрасте.

Наравне со своими родителями, Симон Эльевич вспоминал людей, которые казалось бы случайно встретились ему в жизни, но по-настоящему повлияли на его судьбу. Например, директора детского дома Анну Сосновскую, благодаря которой, имея только 4 класса образования, Симон в 16 лет смог поступить в Московский государственный университет. Или уже университетского учителя и друга Сергея Евгеньевича Северина, по-отечески заботившегося о нем и даже спасшего его от ареста. Сергей Евгеньевич стал одним из героев книги «Герои, злодеи, конформисты...». Рассказывая о нем, Симон Эльевич называет его «конформистом», человеком который шел на многие компромиссы ради спасения науки и тех людей, которые были с ним связаны. Спасти удавалось не всегда, и стыдно, как признается Симон Эльевич, сейчас читать то, что приходилось писать и говорить Сергею Северину в публичном пространстве. И, конечно, было стыдно тогда самому Сергею Северину. Однако Симон Эльевич считает такой выбор тоже своего рода героизмом, самопожертвованием: «Что бы с нами было, если бы не было его [Северина]». На встрече был поставлен вопрос о границе допустимого компромисса, на который, конечно, очень трудно дать однозначный ответ. Судья здесь – совесть самого человека и плоды его жизни.

В связи с воспоминанием о Сергее Егвеньевиче Северине Симон Эльевич рассказал и одну из трех историй о том, как он чудом спасся от неминуемой смерти. Обычно, рассказывая эти истории, Симон Эльевич говорит свою знаменитую фразу: «Меня спас Бог, которого нет». На этот раз он почему-то сказал: «Я нечаянно выжил, поскольку Бог есть». На это неожиданное утверждение зал живо откликнулся нескрываемой радостью.

Еще одной линией разговора стала тема судьбы науки и судьбы страны. Симон Эльевич на примере князя Сергея Трубецкого рассказал о ситуации с просвещением до революции. По мнению Симона Эльевича, Сергей Николаевич Трубецкой – пророк, который не был услышан. Еще в 1905 году он говорил, что в России победит «или дракон, или Сын человеческий». Настоящий пророк, по словам Симона Шноля, не только предсказывает катастрофу, но и показывает каким образом ее можно предотвратить. Тогда судьба России, видимо, была еще не предрешена, и был выход – просвещение. И как его флагман – «свободный университет» – то, над чем, не жалея сил, трудился князь Трубецкой [1]. Собственно одной из причин революции и краха страны Симон Эльевич считает как раз то, что голос князя Трубецкого не был услышан или был услышан слишком немногими, не теми, кто реально мог что-то изменить. В первую очередь, его не услышал царь Николай II, с которым Трубецкой имел личную продолжительную беседу.

Также Симон Эльевич рассказал о разгроме биологии в XX веке и о спасении науки силами немногих ученых и студентов, сохранявших верность истине. Отвечая на вопрос о том, как мог Николай Вавилов поддержать в свое время работы Лысенко, Симон Шноль заметил, что сказалась «болезнь» дореволюционной интеллигенции – «чувство вины перед народом» (имелось ввиду, что народ не имел таких возможностей, как интеллигенция, в том числе возможности получить образование, и образованные люди чувствовали себя в долгу перед простыми людьми). Когда Вавилов понял, к чему ведет его поддержка работ Лысенко, было уже поздно. «Ученик», воспользовавшись именем учителя, переступил через него, что фактически привело к гибели Вавилова.

От истории перешли к современности. «Жизнь государства зависит от движения мысли», – сказал Симон Эльевич. Наука уничтожалась на протяжении долгих лет, но она осталась жива благодаря огромному интеллектуальному и нравственному потенциалу, накопленному к началу XX века. Сейчас, по его мнению, разрушение возобновилось. «То, что мы сейчас делаем в нашей стране – ужасно. Мы фактически разрушили Академию наук. Это – преступление и оно продолжается. Может, оно обойдется. Но пока мы идём вниз и, если это движение вниз продолжится, страна погибнет», – сказал Симон Эльевич.

Разговор был непростой, временами трагичный, но ощущалась какая-то тихая радость. Может быть, от безграничного жизненного оптимизма Симона Эльевича и его веры в человека, а может быть от того, что когда уже не на что надеяться, по словам Симона Эльевича, все равно остается надежда – надежда на Чудо.

[1] В мае 1905 г. Трубецкого приглашают на общеземский съезд, где поручают составить текст обращения к Государю. В ответ Трубецкой был приглашен с группой земских деятелей Николаем II; прием, на котором Трубецкой выступал основным докладчиком, состоялся 6 июня в Петергофском Александрийском дворце. Во время беседы Николай II поручил Трубецкому составить "записку о положении высших учебных заведений и о мерах к восстановлению академического порядка". На ее основе в августе того же года университетам была предоставлена автономия, и 2 сентября Трубецкой Сергей Николаевич был избран ректором университета.