Репрессии? Нет, не слышали
Если спросить людей на улице, о том, что они знают о дате 30 октября, то многие в недоумении пожмут плечами. Между тем, это день памяти жертв советских репрессий в нашей стране. Термин «репрессии» слышали многие. Но далеко не все задумывались, а что же за ним стоит на самом деле.
Каково количество этих жертв? Есть ли жертвы репрессий в наших семьях или в семьях друзей? Эти вопросы в нашем обществе боялись задавать. Не говорят об этом и сейчас. Это тяжелая тема, от которой хочется отгородиться, но тем не менее, её осмысление нам всем необходимо. Осмыслить, чтобы преодолеть. А что же, собственно, преодолевать? Ведь было это уже давно. Было, и, кажется, прошло. Но страх, недоверие между людьми, да и другие очевидные последствия в большой степени остались.
Как и в прежние годы, 30 октября на Ваганьковском кладбище у Памятника жертвам репрессий прошла акция «Молитва памяти». Прохожие по-разному реагировали на происходящее: кто-то проходил мимо, но оборачивался, пытаясь понять, что происходит, кто-то останавливался ненадолго, кто-то подходил и присоединялся к чтению имён погибших. Нам удалось за эти несколько часов побеседовать с теми, кто не остался равнодушным.
Как оказалось, многие знают о репрессиях и о том, что это за день. Кто-то уже здесь, на Ваганьково, не первый раз участвует в акции.
Удивительно, что 70% опрошенных с большей или меньшей долей уверенности считают, что эти события не повторятся.
– Я думаю, что это не повторится. Во-первых, уже обожглись… А потом, кого, собственно говоря, расстреливать? И за что расстреливать? Нарушителей полно – особенно в экономической сфере, – говорит Юрий Иванович (60 лет).
Ирина (43 года, никто из родственников не пострадал) тоже считает, что сейчас трагедия не повторится, но по другой причине:
- Сейчас уже по-другому люди мыслят и к Богу идут. Всё поменялось. Когда-то, может быть, и повторится, так как история вообще-то циклична, всё повторяется. А в настоящий момент, мне кажется, нет, не повторится, так как Россия возрождается духовно.
Но есть и те, кому думать об этом просто не хочется, потому что страшно, потому что в голове не укладывается.
Одна из наших собеседниц, Наталья, поделилась: «Я даже не хочу об этом думать. Я очень надеюсь, что такого не будет никогда. Слава Богу, сейчас я вижу в храмах много молодых… Я не хочу даже думать о том, что это возможно».
- Вообще, страшно, если это повторится. Мне кажется у людей, которые попали в тот период, наверное, всё-таки сила духа была другая. Они, учитывая свою нерасторжимость с корнями православия, как-то смогли выстоять. Мы, я думаю, не выстоим если это повторится... Хотя угроза такая существует, поскольку силы зла очень сейчас обострились, зло сейчас очень агрессивно, – полагает Галина Ивановна (57 лет, её бабушка сослана в лагеря, дед раскулачен).
А если страшно думать о повторении, если понятно, что силы зла обострились и если не хочется, чтобы это повторилось, возникает естественный вопрос, что же делать? А ответ от прохожих слышим: беда в беспамятстве, а лекарство – в сохранении памяти.
- Это скрывалось так, что вообще никто не знал. Вот, у меня дома об этом событии вообще не разговаривали! – Вспоминает Наталья Филипповна (63 года, дедушка – священнослужитель, расстрелян в 1929 году, прадед – раскулачен, сослан в Сибирь в 1929 году, где пропал без вести).
Другие тоже говорили о «потере памяти» и о том, что надо помнить, передавать эту память молодёжи, говорить о том, что было.
- Пока был жив папа, очень хотела показать ему фотографию его отца, но ничего не осталось. Чтобы сохранить жизнь папе, моя бабушка всё уничтожила. Всё это стало возможным, потому что люди жили без веры, без Бога. А мы можем помнить и молиться, – считает ещё одна собеседница Наталья (40 лет, дедушка расстрелян в 1938 году, прадедушка – расстрелян, похоронен на Бутовском полигоне, братья отца – пропали без вести).
Восстановление памяти связано не только с перечислением имён и событий, но и возрождением церкви и общества.
- Великая Отечественная и репрессии – это всё пережитки революции, которая, в свою очередь, стала прямым следствием отхода от Бога, от веры, плодом безбожной жизни, – с уверенностью говорит Ирина. – Надо, чтобы была правда о репрессиях. Но она будет все равно – будем мы на ней настаивать или не будем, будет ли ее кто-то скрывать или не будет… Все в руках Божьих. Правда сама выплывет.
– Нужно возрождение веры и корней, соединяющих нас не только с нашими предками, но и со святыми, которые были прославлены и которые могут подать какой-то пример. Серафим Вырицкий, Серафим Саровский, я уже не говорю о преподобном Сергии, о новомучениках. Можно хотя бы равняться, хотя бы повспоминать о том, что с ними было и что они смогли выстоять, – добавляет, в свою очередь, Галина Ивановна.
Все, кто останавливались, так или иначе понимали, что происходящее касается их лично, пострадал ли кто-то в их семье или нет, потому что вдруг понимали, что живём не каждый за себя, и случилось это не с кем-то в стремительно уходящем в XX веке, а случилось это со мной лично. За нами выбор – сделать вид, что ничего не было или же признать случившееся и деятельной памятью стараться исправлять последствия, чтобы подобное не повторилось.
- Мне кажется, это традиция [Молитва памяти], которую обязательно надо сохранять. Хорошо, что мы помним. Это нужно нам. Это поможет нам же. Каждый человек у Бога для чего-то рожден. И остаётся вопрос – выполняет ли он свою и общечеловеческую миссию или не выполняет… Вот если мы об этом не будем забывать, в том числе почитая память расстрелянных, пострадавших людей просто от чьей-то черной злобы, то это и будет то, что нужно. И это может быть побеждено только Господом, только Церковью, – завершает свои размышления присоединившаяся к акции прохожая.
Эти слова людей, случайно или не случайно оказавшихся рядом во время чтения имён, внушают надежду – у нашей страны есть будущее. Историческая амнезия, навязанная тоталитарной идеологией, уйдет в прошлое. Люди очнутся от бездействия и неверия в свои силы, и великая русская культура, столь много давшая человечеству, вновь явит свои плоды в XXI веке, который пришел на смену столь горькому веку двадцатому.
