Кто же мы, россияне?
Проблеме новой российской идентичности был посвящен разговор, состоявшийся в Сахаровском центре Москвы 30 марта 2010 г.
В разговоре приняли участие публицист и политический аналитик Денис Викторович Драгунский, директор «Левада-центра» социолог Лев Дмитриевич Гудков, исполнительный секретарь «Форума доноров», профессионал в сфере благотворительности Наталья Георгиевна Каминарская и все присутствующие, пожелавшие ответить на вопрос «кто мы?».
Д.В.Драгунский напомнил, что термины «идентификация» и «идентичность» были запущены в оборот психоаналитиками в 20-е годы XIX века и понимались ими как целостность и непрерывность своего собственного «я». В 1960-е годы слово стало модным, и говорилось даже о «кризисе идентичности стекольной промышленности». Говоря о национальной идентичности, Денис Викторович подчеркнул, что не стоит в этом вопросе слишком доверять словам – вербальному самоопределению человека. Структура принадлежности человека к большому сообществу включает, как минимум, 5 уровней: инфраструктурный, институциональный, обыденно-повседневный, эмоциональный, словесный. Современная российская идентичность, с точки зрения выступающего, во-первых, разорвана, фрагментарна (нет почти ничего общего между тем как живут и ощущают себя представители различных слоев и регионов в современной России); во-вторых, «страдает садомазохизмом». Постсоветский человек склонен судить о войне с точки зрения маршала Жукова, а о репрессиях – с точки зрения товарища Сталина, объясняя их необходимость модернизацией страны. Эта склонность сопереживать палачу и становится на его точку зрения – следствие садомазохистского альянса между властью и подвластными.
Л.Д. Гудков рассказал, как социологи «Левада-центра» с 1988 г. пытались проследить зарождение в россиянах кристаллов новой идентичности, отрыв от советского самосознания. С некоторой грустью ученый констатировал факт крушения иллюзий: существенных изменений в сознании людей за прошедшие 20 лет не произошло, «крайне медленный и болезненный процесс разложения советской идентичности растянется, по-видимому, на несколько поколений». В результате постсоветский человек – это все так же человек, адаптированный к системе насилия, лукавый, научившийся жить в репрессивном государстве, не привыкший к принятию ответственности. С точки зрения социолога, причина стабильности «советского типа» кроется в неизменности таких базовых институтов государства, как власть, армия, суд, система образования. Быстрее всего меняются в современном российском обществе технологии, то есть то, что лишено семантики ценностных представлений. Лев Дмитриевич признал, что в России за эти годы все же возникли небольшие группы людей, постепенно освобождающиеся от советского самосознания, но они слишком малы и влияние их на общество в целом – ничтожно.
Наталья Каминарская рассказала о примерах современной благотворительности и о людях, которые в своей деятельности, являют элементы новой российской идентичности.
В дискуссии, развернувшейся после трех прозвучавших выступлений, речь шла о поиске «цивилизационных точек», которые могли бы объединить граждан новой России, а также о том, что ни социальные институты, ни уровень жизни не могут до конца исчерпать человека… А потому остается надежда, что человек, взыскующий смысла, не окончательно исчез с просторов современной России.