Наследники святости

Выставки, посвященные новомученикам и исповедникам российским, востребованы во всех уголках нашей страны: самые разные люди, верующие и неверующие, хотят знать правду о тех трагических событиях. Как создаются такие выставки? Как собираются материалы? Об этом мы попросили рассказать Надежду Стаценко и Марину Якимову, членов Свято-Екатерининского братства, организовавших выставку «Томско-Нарымская Голгофа: Из жизни пострадавших за веру» при поддержке Мемориального музея «Следственная тюрьма НКВД» и Преображенского братства.

Надежда Стаценко и Марина Якимова по их признанию никогда раньше не занимались организацией выставок: Надежда – бухгалтер, мать шестерых детей, а Марина работает специалистом по социальной работе, у нее только двое детей, но уже есть две внучки.

– Началось все с того, что в 2011 году мы помогали на выставке «Неперемолотые», – рассказывает Марина Якимова. – Мне казалось, что у нас это вряд ли возможно, казалось, что это такая глобальная работа многих людей. Но мы понимали, что браться за продолжение «Неперемолотых» необходимо, потому что Томская земля пропитана кровью верующих людей – это была сплошная ссылка и тюрьма.

«Томско-Нарымская Голгофа» – это десять стендов и около двадцати экспонатов. В небольшом зале музея – истории митрополита Агафангела (Преображенского), святителя Луки (Войно-Ясенецкого), протоиерея Константина Шаховского, новомученицы Татианы (Гримблит).

– У нас сразу возникли проблемы с поиском информации. В интернете очень мало материала по Томской земле, чуть ли ни единственным источником была книга о. Михаила Фаста «Нарымская Голгофа», – рассказывает Марина Якимова. – Мы пообщались с Ниной Поликарповной Фаст и о. Михаилом, они дали нам черновики. Тогда у меня возникло четкое ощущение, что нужно этим заниматься: не зря ведь Нина Поликарповна десять лет провела в архиве. Она-то и переключила наше внимание с громких имен на простых мирян. Так возникла идея стенда о Лидии Ивановне Хлебниковой.

Лидия Ивановна Хлебникова родилась в 1918 г. в г. Томске. Была членом церковного совета храма Иоанна Лествичника. Была арестована в 1940 г. и осуждена на девять лет ИТЛ и 3 года поражения в правах как «участница антисоветской группы церковников в Томске». Причина ареста – отказ помогать агитатору на выборах, «сказала, что выборы ее не интересуют», «вычеркнула в бюллетене всех кандидатов в депутаты Верховного совета СССР». В предъявленном ей обвинении она виновной себя не признала. По окончании срока ее отправили сначала в ссылку в Нарымский край в Каргасок. Была снова осуждена и отправлена в Карагандинские лагеря. Освободилась только в 1956 г.

– Мы понимали, что выставку с одними только стендами не открыть, нужны были экспонаты. И Господь посылал какие-то удивительные встречи. На вечере памяти 9 февраля в день новомучеников и исповедников российских старинная знакомая, услышав от нас историю Лидии Ивановны про Пасху, рассказала, что точно такую же историю слышала в тот же день в храме во время проповеди на Литургии. И начались поиски человека, который лично знал Лидию Ивановну. Им оказался о. Илья Семин. Только через три недели нам удалось с ним встретиться и поговорить о Лидии Ивановне, – продолжает Надежда Стаценко.

Лидия Ивановна Хлебникова вспоминала: «Весна. Пасха. Сердце ликует. Иду по территории лагеря, оглядываюсь, вроде бы никого близко нет. Я и запела потихоньку: «Христос Воскресе из мертвых...» Меня тут же за рукав и в штрафной изолятор. Через короткое время нас, «любителей попеть», набралось в камере десять женщин, и все монашки. Они службы помнили хорошо. На работу нас из ШИЗО не гоняли, правда, есть давали только паечку хлебушка и воду. Ну и помолились же мы всю Светлую Седмицу. Вот ведь как чудесно Господь устроил!»

Как вспоминал о. Илья Семин, его бабушка жила с Лидией Ивановной по соседству, поэтому она часто его нянчила. Она с ним занималась, водила в храм, вечерами читала с ним вечерние молитвы. Когда стала получать пенсию, ездила в паломничества. Где-то в 1989 году она была реабилитирована и получила благоустроенную квартиру (секционку). У нее собирались верующие люди, в квартире – «благородная бедность», но очень чисто: мебель XIX в. царских времен, белоснежная накрахмаленная скатерть, угощение, доставала всегда буквально все, что у нее есть. Казалось, что именно тебя она ждала и минуты считала, что именно ты для нее самый близкий и дорогой человек, а потом оказывалось, что она относилась так ко всем.

Лидия Ивановна рассказывала о. Илье как после освобождения стояла на вокзале в Мариинске, была очень легко одета, а это конец ноября в Сибири был, очень холодно. Из одежды были тапочки и совсем тонкая фуфайка, платочек. У нее были какие-то копейки. На них можно было взять или пирожок, или обувь. А она была очень голодная, давно не ела. Думала-думала и купила валенки. И вдруг какой-то человек их выхватывает! О. Илья спросил: «Наверное, у Вас состояние было тяжелое, наверное, много разных чувств  вырвалось?» А она ответила: «Знаешь, я подумала тогда, а вот, может, ему нужнее? Я видела очень много беды и понимала, что весь мир вокруг меня в этом испытании, в этом горе. Я стерпела, ничего».

Лагерь был огромный, во время войны женщины-заключенные шили одежду для солдат:  телогрейки, маскировочные халаты, ватные брюки, рукавицы. В 2000 г. Лидия Ивановна получила медали «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны» и юбилейную – «50 лет Победы». Да только зачем ей медали, когда вся жизнь была изломана? Она и век свой доживала в нищете. На работу после освобождения из лагерей было устроиться непросто, нигде не брали. Всю оставшуюся жизнь она проработала в Троицкой церкви певчей, прачкой, уборщицей, и все за мизерную плату.

– Обычно день у нее складывался так: утром Литургия (ежедневно), в 1987 г она еще пела на клиросе. Потом читала Псалтирь, Писание. У нее был приемничек, где она слушала ВВС: митр. Антония Сурожского, о. Александра Шмемана, вместе ловили мы с ней передачи. Так как был духовный голод, ловили и протестантские проповеди. Она боялась делать громко, потому что соседи могли настучать. Очень много читала разной классической литературы: Пушкина, Гоголя, Лермонтова хорошо знала. Когда уже по старости и немощи не могла ходить в храм, вставала, прочитывала часы, читала Писание, потом в 5 вечера – Вечерня, богослужебные книги были дома у нее. Перед семинарией мне это помогло – я уже знал все богослужебные книги благодаря ей, – вспоминал о. Илья.

Именно из таких рассказов очевидцев удается воссоздать живой образ пострадавших за веру в годы гонений.

В октябре 2001 г. Лидия Ивановна умерла. Эту одинокую женщину провожало на кладбище огромное количество людей. Как много было сказано добрых слов! Оказалось, что всю свою жизнь «Лидия делала людям много добра, помогала, научала, утешала... очень многих к Богу привела». Сколько любви и признательности было в последних прощальных словах этих людей, и все подчеркивали, какая она была верующая, от нее всегда «какой-то свет любви и добра исходил. Святая».

По словам Марины Якимовой, подготовка к выставке проходила удивительным образом: с оформлением стендов за символическую плату помог молодой дизайнер – друг ее дочери, в самом музее развесить стенды помог художник, у которого там также была выставка.

– Когда я прочитала книгу «Нарымская Голгофа», появилось вдохновение. Масштаб катастрофы не укладывался в голове, показалось неправильным, что об этом мало кто знает, – завершила рассказ Надежда Стаценко. – Захотелось, чтобы наши современники знали, что они наследники людей, которые сохраняли веру и человеческое лицо.