«Давай похвалим Бога!»
В 1930-е годы один священник впервые очутился в лагерном бараке. На душе было тяжело: что ждет? Войдя, первым делом услышал стук костяшек «козла», мат, блатной жаргон, воздух был буквально синим от табачного дыма.
- Туда проходи! - услышал он и пошел по указанному направлению.
Видит, на нижних нарах, подвернув ноги калачиком, сидит его знакомый - владыка Афанасий (Сахаров). Увидев священника, владыка нисколько не удивился, не поздоровался, а лишь сказал:
- Читай, глас такой-то, тропарь такой-то.
– Да разве здесь можно?
– Можно, можно, читай.
И начатая ранее служба продолжилась, а с новенького зэка вместе с молитвой сошла и тревога, стеснявшая душу...
Действительно, в те времена для многих православных зэков большим ободрением служили слова владыки Афанасия: «Молитесь сидя, лежа, кто как может, но только молитесь».
Член Поместного Всероссийского собора, деятельный участник местного Владимирского епархиального совета, он уже в 33 года стал епископом, причем в то время, когда каждый понимал, что это — принятие креста. Шел 1921 год. Арестован владыка был меньше, чем через год после епископской хиротонии. Всего же он пережил 7 арестов, а в лагерях и ссылках провел в общей сложности более двадцати лет.
Мытарства
Епископ Афанасий (Сахаров) работал на лесоповале, на строительстве кругло-лежневой дороги, бригадиром лаптеплетной бригады, сторожем, счетоводом, болел сыпным тифом, бесконечно получал всё новые сроки. Но при этом свое положение заключенного он считал более легким, чем положение тех, кто, оставаясь на воле, терпел бесчисленные притеснения коммунистов. Он называл тюрьму «изолятором от обновленческой эпидемии».
- Настоящий исповедник веры, один из лучших знатоков богослужебного устава, и при этом – удивительно добрый и светлый человек, с большим чувством юмора, – говорит о нем ученый секретарь Свято-Филаретовского института профессор Александр Михайлович Копировский.
За два месяца до кончины владыка Афанасий написал небольшой текст под названием «Даты и этапы моей жизни». Среди прочего в нем написано: «27 июня 1954 г. исполнилось 33 года архиерейства. За это время: на епархиальном служении – 33 месяца, на свободе, не у дела, – 32 месяца, в изгнании – 76 месяцев, в узах и горьких работах – 254 месяца. Обычно в жизни чем дольше разлука, тем больше ослабевают связи. Христианская любовь изменяет этот порядок. Мои добрые заботники, движимые христианской, а не мирской любовью, с каждым годом усиливают проявления своей заботы и попечения, с каждым годом умножают свою милостыню. Если в первые два года четыре месяца мне было прислано 72 посылки (по 30 посылок в году), то в последний, 1954 г., их было уже 200. Да не оставит Господь Своею милостию благодетелей моих, верю – услышат они в оный день: "Приидите, благословенные Отца Моего,... в темнице был, и вы пришли ко Мне" (Мф 25 34,36)».
Владыку Афанасия многие знали и любили, даже краткие встречи с ним в заключении с благодарностью вспоминали всю жизнь.
Полную свободу владыка Афанасий получил только в 1955 году. Он жил на покое в Петушках под Владимиром, и лишь несколько раз ему разрешили служить в Троице-Сергиевой лавре в Загорске. И для него самого, и для всех присутствовавших, как вспоминали очевидцы, это богослужение было счастьем.
«Хвалите имя Господне!»
Владыка очень любил богослужение и старался служить в любых условиях, как бы ни было тяжело. Монахиня Тавифа вспоминала: «Чуть живой после пыток, вл. Афанасий обычно говорил, сдерживая стоны: "Давайте помолимся, похвалим Бога". И запевал: "Хвалите имя Господне". При пении он оживал. Вновь пришедших узников святитель Афанасий ободрял: "Давай похвалим Бога. По Своей великой милости Господь тебя сподобил немного за Бога пострадать. Благодари Бога, благодари Бога". Сам начинал петь, другие подхватывали и сподоблялись необычайно благодатного состояния».
На допросе в 1944 году епископ Афанасий (Сахаров) заявил, что «не был противником домашней церкви». Тем самым он подтвердил возможность служения литургии на дому при невозможности служить в храме либо дополнительно к храмовым службам. Он служил литургию и в лагерях, как только предоставлялась такая возможность, и рекомендовал так поступать остальным. Для отправлявшихся в ссылки священников часто освящал антиминсы, находясь прямо в тюрьме.
Это было целое дело: найти в заключении антиминс. Антиминсы старались передавать с воли или освящали прямо в тюрьме, но в конце концов многие из них пропадали при обысках или при переходе с этапа на этап. Свой антиминс, для своей «келейной церкви», святитель Афанасий подписал: «для священнодействия в походном храме Всех святых, в земле Российской просиявших». Как известно, этот праздник был возобновлен в русской церкви в 1918 году — как возможность молиться о новомучениках и исповедниках веры. И служил на этом антиминсе владыка в самых разных местах своего пребывания в ссылках и лагерях — поистине вся страна стала местом молитвы исповедников об исповедниках.
Однако что было делать, когда для служения литургии антиминса все-таки не находилось? Архимандрит Таврион (Батозский), также пробывший в советских лагерях и ссылках около тридцати лет, вспоминал: «Как служили без антиминса, без престола? Один священник ложился, а остальные служили у него на груди. Вместо просфоры – хлеб. Господь на Тайной вечере сказал, что хлеб пресуществляется в Его Тело. А вместо вина – вода. В Кане Галилейской Господь претворил воду в вино. И мы все причащались. Были радостны и веселы! С Богом нигде нет потерь!».
Так постепенно вырабатывались неписаные принципы жизни в лагере: роскошных облачений не было, использовали в богослужении лишь то, что можно сделать своими руками и что служит исповеданию Христа, а не людским почестям.
Богослужение как «оцерковление» жизни
Дома, уже на покое, после всех тюрем и лагерей, владыка тоже служил без всяких украшений - в простой фелони с омофором и в маленькой матерчатой митре с иконками. Зато по улице и на регистрацию к уполномоченному он всегда ходил с посохом – как епископ. Это было свидетельством веры.
Владыка Афанасий сожалел о том, что верующие мало молятся дома. Он писал: «...надо пожалеть, что у нас позабыты многие чинопоследования и молитвы на разные потребы, которых много было и в греческих, и в древнерусских потребниках… В обилии молитв... я вижу не "модернизацию" богослужения, а заботу русских людей о возможной христианизации, если можно так выразиться, об оцерковлении всех сторон мирской жизни, домашней обстановки, семейного быта. И подобно тому, как русские люди старались уподобить свои домы Домам Божиим (обилие икон, лампад), так и свою домашнюю молитву, свои прошения на разные случаи жизни и домашнего обихода они стремились слагать так, чтобы эти их моления насколько возможно походили на молитвы, возносимые в храмах во время богослужения, чтобы "чины на разные потребы" насколько возможно походили на чины церковные.
...Слова молитвы нужны для молящегося. А для православного естественно желание свою домашнюю молитву, хотя бы и о самых житейских вещах, насколько возможно приблизить даже и со стороны словесной формы к формам молитвы церковной. …К сожалению, в наше время, кажется, нельзя и думать о возможности восстановить употребление хотя бы некоторых из древних молитв на различные потребы. Говорю: "к сожалению", ибо забвение этих молитв не считаю полезным отрезвлением от модернизации, а наоборот, печальным свидетельством отхождения от Церкви, обмирщения, расцерковления».
Многие годы владыка работал над исправлением богослужебных книг. Еще на Поместном соборе он работал не только в отделах о монашестве и о церковной дисциплине, но и в отделе о богослужении. В последний он представил доклады: «О подготовке нового издания богослужебных книг со внесением в них всех существующих как печатных, так и рукописных служб русским святым» и «Об усилении и узаконении чествования по епархиям местных святых», а также доклад «О присвоении богослужебных отличий определенным церковным служителям и должностям и воспрещении раздавать их в качестве наград». На пленарном заседании выступал в качестве содокладчика о правилах канонизации святых в Русской Церкви. После восстановления Собором праздника Всех святых, в русской земле просиявших, принимал участие вместе с профессором Петроградского университета Б.А. Тураевым в составлении службы на этот праздник.
Последние годы жизни еп. Афанасий составил обстоятельный труд «О поминовении усопших по уставу Православной Церкви». Как знаток богослужения Православной Церкви и православной агиографии епископ Афанасий с 1955 года трудился в качестве Председателя Богослужебно-календарной комиссии при издательстве Московской Патриархии и внес немало исправлений в месяцеслов святых.
Скончался епископ Афанасий 28 октября 1962 года. В 2000 году он был канонизирован Архиерейским собором Русской православной церкви в лике новомучеников и исповедников Российских. Ныне в Петушках существует духовно-просветительский центр священноисповедника епископа Ковровского Афанасия.