Сердце христианства – Любовь и Крест Христовы
Сегодня, 8 января, исполняется 30 лет со дня кончины замечательного пастыря, известного проповедника протоиерея Всеволода Шпиллера. Мы публикуем фрагмент о нем из книги «Современные пути святости. Наши учителя», вышедшей в издательстве Преображенского братства в конце 2013 года.
Протоиерей Всеволод Шпиллер был настоятелем одного из крупных храмов в центре Москвы в 50–80-е годы ХХ века. Формально будучи обычным приходским священником, он стал значимой фигурой как для большого круга верующей интеллигенции в Москве, так и для многих христиан на Западе.
Отец Всеволод родился в 1904 году в Киеве в верующей семье. Его детство прошло в среде творческой интеллигенции, и всю дальнейшую жизнь он был связан с людьми культуры: его отец (Дмитрий Шпиллер) был архитектором, сын (Иван Шпиллер) стал известным дирижером.
В юности Всеволод Шпиллер учился во Владимирском кадетском корпусе в Киеве. После революции 1917 года он участвовал в боях против красногвардейцев на Украине, был ранен. Затем, во время Гражданской войны, в 1918--1920-е воевал в составе Добровольческой армии.
Однако в 1920 году, когда белое движение потерпело поражение, Всеволод Шпиллер вынужден был эмигрировать. Как и многие русские офицеры, в эмиграции бедствовал. Приходилось заниматься тяжелой и опасной работой (извлечением и разрядкой снарядов на затонувших боевых судах). Заработанные таким образом деньги позволили ему в 1927 году поступить на богословский факультет Софийского университета, где в то время преподавали многие известные богословы и церковные историки.
В 1934 году Всеволод Шпиллер принял сначала дьяконский, а затем и священнический сан и начал свое служение в г. Пазарджике Пловдивской епархии (Болгария). Одновременно он преподавал в гимназиях и в Сельскохозяйственном институте Закон Божий, философские дисциплины, русскую историю и литературу. Годы пастырства и педагогической деятельности были также временем интенсивных занятий богословием и различными вопросами канонического устроения Церкви. К 1944 году о. Всеволод становится известен как хороший специалист в области церковного права.
В 1947 отец Всеволод принял советское гражданство. После Второй мировой войны у многих на Западе изменилось отношение к СССР. По словам Ивана Шпиллера, сына священника, отец Всеволод считал, что «большевики кровью в войне смыли свой грех перед Россией». В эти послевоенные годы на волне патриотизма многие эмигранты первой волны возвращались в Советский Союз в надежде на перемены к лучшему. Большинство из них оказались в тюрьме и в лагерях. Однако отец Всеволод избежал этой участи, т. к. за него ходатайствовал патриарх Алексий I (Симанский). Познакомившись с ним во время поездки в Болгарию в 1946 году, патриарх понял масштаб личности священника и, по-видимому, решил сделать его ректором Академии. Разрешение на въезд подписывал лично Сталин. Отец Всеволод переехал в СССР в феврале 1950 года и был принят в клир Русской православной церкви. В течение года он был инспектором Московской духовной академии и семинарии, но, по всей видимости, оказался неугоден в этом качестве советским властям, поэтому уже в 1951 году его переводят в Москву.
С 1951 года и до своей смерти 8 января 1984 года отец Всеволод Шпиллер являлся настоятелем Николо-Кузнецкого храма в центре Москвы. В те годы он был фактически единственным на всю Москву священником столь высокого культурного и интеллектуального уровня, которому позволено было служить и проповедовать. К нему тянулась молодежь, люди из среды творческой и научной интеллигенции. Отец Всеволод был известен как прекрасный проповедник и человек глубокой молитвы. У него в храме принял крещение академик Сергей Сергеевич Аверинцев.
Находясь в Советском Союзе под постоянным давлением властей, он тем не менее сохранял связи с эмигрантами, принимал у себя гостей. Он поддерживал отношения с опальным архиепископом Ермогеном (Голубевым). В его храме бывали митрополит Сурожский Антоний (Блюм), архиепископ Брюссельский Василий (Кривошеин). Он переписывался с болгарским Патриархом Кириллом, Павлом Евдокимовым, священником Борисом Бобринским, со многими зарубежными деятелями экуменического движения, а также с о. Иоанном Мейендорфом и о. Александром Шмеманом, которые жили и трудились в Америке в Свято-Владимирской семинарии. Так же, как и они, он был вдохновлен идеей литургического возрождения. Отец Всеволод призывал к евхаристической жизни, считал необходимым частое причащение Святых Христовых Тайн, личное молитвенное участие каждого христианина в совершаемом богослужении. Прихожане его храма причащались на Пасху, на праздники и вообще регулярно и достаточно часто (раз в 1–2 месяца), что для того времени было почти революционным.
Его проповеди были событием для церковной Москвы. Он часто цитировал русских богословов и философов первой половины ХХ века: отца Сергия Булгакова, которого он неплохо знал и изучал его труды, Николая Бердяева, Семена Франка, Николая Лосского и многих других. Для слушавших их людей это был малый катехизис; проповеди записывались на магнитофон и расходились по стране среди верующих.
Конечно, его деятельность находилась под пристальным вниманием служб государственной безопасности. В храме всегда были соглядатаи, тайные агенты. Поэтому ходить туда было небезопасно: могли последовать серьезные неприятности, вплоть до риска лишиться работы и даже свободы. Кроме того, священнику было запрещено общаться с прихожанами, исповеди принимались тайно. Новому человеку, появившемуся на приходе, было непросто войти в доверие и найти возможность пообщаться с батюшкой. Однако отец Всеволод шел на риск и говорил с теми людьми, кого он знал по богослужению. Именно таким образом в 1972 году установились его отношения и с молодым Георгием Кочетковым, который пришел к отцу Всеволоду, ища духовного руководства. Отец Всеволод помогал о. Георгию готовиться к принятию сана, давал читать книги, которые в советской России достать было практически невозможно.
Проповедь о. Всеволода и его научение касались самых острых и серьезных проблем церковной жизни. Важно было его отношение к церковной власти, находившейся в тот момент под мощным давлением государственных идеологических структур, его восприятие церковно-государственных отношений в целом. Он понимал, что предыдущий период церковной истории, когда церковь была государственной, закончился, и возобновление его нецелесообразно, потому что христианского государства быть в принципе не может.
Другая тема, которая была важна для о. Всеволода и отражена во многих его проповедях и письмах, касалась христианской культуры и ее места в духовной жизни. Отец Всеволод прекрасно знал и чувствовал искусство, в особенности музыку, и мог прекрасно выразить духовную суть того или иного произведения. Именно из круга о. Всеволода исходила инициатива по канонизации великого русского иконописца прп. Андрея Рублева. Тем не менее он никогда не подменял христианской культурой самого Христа, четко осознавая разницу между одним и другим. Он считал принципиально важным для каждого христианина – особенно священника и особенно в ситуации советского режима – понимать самим и учить других тому, что есть Церковь на самом деле, потому что для слишком многих от церкви остается лишь внешняя форма, но совершенно теряется сердце христианства – Любовь и Крест Христовы. От этих подмен христианства он и предостерегал своих духовных чад.
