Просветитель «в лохмотьях»

Со своими духовными чадами он говорил о Пушкине и Шаляпине, о поэме Блока «Двенадцать» и о пересадке сердца, о полете астронавтов на Луну, свободно со­единяя разговор с пропо­ведью Евангелия... 7 мая исполняется 115 лет со дня рождения замечательного священника, собирателя церкви и исповедника веры архимандрита Сергия (Савельева).

Жизнь и служение архимандрита Сергия (Савельева) (1899-1977) приходятся на ХХ век, ставший для Русской церкви не только периодом жестоких гонений и попыток полного её уничтожения, но и временем её обновления – когда отмирало всё ветхое, накопленное за многие столетия, и проявлялось подлинное и настоящее.

Не секрет, что многое из опыта новомучеников и исповедников ХХ века до сих не усвоено церковью [1]. Лагерные богослужения, в которых главным был дух и смысл, а не «формочка» [2], не нашли своего продолжения в жизни современных приходов. Отец Сергий не только мечтал о возрождении церкви, но и смог воплотить свою идею в жизни созданной им духовной семьи-общины, которая прошла путь длиною в полвека. Об этом рассказывает его книга «Далекий путь» [3], ставшая «учебником духовной жизни» для многих членов церкви [4].

Проповедь

Проблемы обновления жизни церкви ставил отец Сергий в своих проповедях. И хотя в то время проповеди в храмах звучали редко (во многих случаях они читались по готовым текстам из «Журнала Московской патриархии» [5]), он выходил на амвон к народу и говорил об обмирщении церкви, о лжехристианстве, о возрождении соборности, пастырства и создании общин. Отец Сергий во всех бедах не называл виновной советскую власть – он считал, что во многом виновата сама церковь. Он скорбел о том, что церковь наша не узнала времени посещения своего (Лк 19:44), не принесла покаяния.

Обращаясь к пастве, о. Сергий свидетельствовал, что он не один, а «вы все со мною предстоите у Престола Божия – вот истина, которая очевидна и которая таит в себе великую радость» [6].

Отец Сергий читал Евангелие громко и молитвенно. Проповедь после чтения он не произносил (в то время это было невозможно), лишь по окончании богослужения говорил краткое слово о празднике. Но отец Сергий нашел выход – по средам в храме стали служить акафисты, после них и произносились те проповеди, на которые собирались люди со всей Москвы, Подмосковья, и даже из других городов [7].

Зачем нужны изменения

Отец Сергий вспоминал, как встречали Пасху в лагерном бараке, когда облачением служили фелонь из простыни и епитрахиль из полотенца [8]. В опыте исповедников сочетались одновременно глубокая традиционность молитвы и свобода в воплощении устава в любых условиях [9]. В условиях гонений многие священники и епископы совершали тайные богослужения в тюрьмах и лагерях. В их числе митр. Николай (Ярушевич), митр. Гурий (Егоров), архиеп. Лука (Войно-Ясенецкий), архиеп. Серафим (Звездинский), еп. Василий (Преображенский), архиеп. Павлин (Крошечкин), сщмч. Сергий Мечёв, архим. Серафим (Батюков) и другие [10]. Архим. Таврион (Батозский) вспоминал: «Я горел желанием совершать ежедневно Божественную литургию. И там, в тюрьме я раскрыл для себя жажду и потребность людскую, как они жаждут наших молитв и жертвоприношений» [11].

Отец Сергий считал, что богослужебная жизнь церкви «должна претерпеть глубочайшие изменения, которые бы устранили все искажения современного порядка совершения церковных служб» [12]. «Это даст возможность ярче выявить те вдохновенные, божественные особенности уставного богослужения, которые так созвучны душе верующего человека» [13].

Язык богослужения

Постепенно отец Сергий начал вносить изменения, которые были возможны в той ситуации. Поначалу ввел общенародное пение.

Также он говорил: «Необходимость перехода на русский язык настолько очевидна, и уже много лет очевидна, что совершенно непонятно, почему наша высшая церковная иерархия даже и здесь проявляет свое полное пренебрежение к нуждам верующих» [14]. Отец Сергий считал, что переходить на русский язык нужно, не дожидаясь, когда наши высшие церковные иерархи найдут в себе силы для осуществления этого. В то же время, подчеркивал он, использование его должно быть разумным, в соответствии с новым церковным сознанием.

«Это язык – не язык улицы, и даже не литературный, а язык, сохранивший в себе мелодичность и образность славянского языка, но освобожденный от грубейших нарушений логической связи и непонятных слов, затмевающих смысл богослужения» [15]. Отец Сергий совершал службы на церковнославянском (в то время по-другому служить было невозможно), но так, что каждое слово молитвы или песнопения было слышно отчетливо, заменяя слова, смысл которых был непонятен (например, живот – жизнь, ездяй ­– носимый и др.) [16].

Единство в молитве

Евхаристию отец Сергий служил с открытыми Царскими вратами – после инфаркта, случившегося с ним, прихожане храма написали патриарху письмо, и Святейший дал на это благослове­ние [17]. Анафору и священнические молитвы он читал вслух в алтаре, хотя и не громко [18]. В одной из проповедей отец Сергий делился с народом тем, что он переживает: «Пение и ваша молитва – я как бы чувствую за собой всех вас, вашу любовь, вашу веру и в то же время сознаю свое крайнее недостоинство» [19].

Отец Сергий придавал особое значение общей исповеди, потому что она – соборная. «Нет утешения мне, если Господь простил мне гре­хи, а брату моему не простил. Я прошу Господа, чтобы Господь и каждого из вас простил, по­тому что радость моя – тогда радость, когда все мы будем облегчены в тяжких переживани­ях, которые свойственны нам». Он считал, что пастыри, когда кто-то исповедует им грех, «должны растворять его в своем сердце и покрывать его своей любовью» [20].

Свечной ящик

Отец Сергий был убежден, что «посильная и непринудительная жертва прихожан – основа духовного процветания храма» [21]. Для установления молитвенной тишины в храме и исключения из него духа стяжательства и торговли он смог избавиться от свечного ящика и запретил хождение во время богослужения с тарелками для сбора пожертвований. Вдоль стен были установлены столы, где все желающие могли самостоятельно брать свечи, просфоры и прочее, опуская в кружку посильную лепту [22]. Это воспринималось московским духовенством как посягательство на вековые традиции и стало одним из поводов клеветнического письма, написанного небольшой группой прихожан в патриархию [23]. Но большинство паствы поддержало своего настоятеля.

Настоящий пастырь

О. Сергий в своих проповедях часто говорил, каким должен быть настоящий пастырь. «Пастырь – он всегда должен бодрствовать, он всегда должен быть наготове. Его сердце должно обнимать всех тех, кто лежит на совести его» [24]. По свидетельству своей духовной дочери А.М. Половниковой [25], о. Сергий был очень строг с духовных чадами – так, что иногда дело доходило до слез, но всегда справедлив. Как-то она принесла о. Сергию после панихиды большой пакет груш, которые кто-то положил на канун – он её отчитал и заставил раздать служащим храма. Он не терпел по отношению к себе никаких привилегий.

Отец Сергий говорил, что пастырю необходимо воспитывать прихожан своим примером. «Да не осмелятся уста мои говорить то, что я сам не выполняю! Нет более постыдного дела для нас, пастырей, чем то, когда мы учим вас тому, чему сами не обучены, или чего сами не выполняем» [26]. Пастырь может сокрушаться, плакать, но одно только не может – предаться унынию [27].

В пастырском служении архимандрита Сергия можно выделить две составляющие: просвещение и общинность. «По внутреннему складу отец Сергий был настоящим просветителем. Он понимал, что будущее – за христианством, которое умеет сочетать просвещённую веру с высокой культурой, поэтому своих духовных чад учил азбуке не только духовной, но и культурной» [28]. Он говорил о Пушкине, Есенине, Достоевском, Шаляпине, о поэме Блока «Двенадцать», о пересадке сердца, о полете астронавтов на Луну, совершенно свободно со­единяя разговор на актуальные темы с пропо­ведью Евангелия. Например, подробно разбирая, почему Пушкин так трагически закончил жизнь, о. Сергий видит причину в том, что он духовно ослабел, и мы (т.е. народ) повинны, что ему не оказали поддержки, «не прижали к груди» [29].

Как готовить священников

О. Сергий был очень строг к себе и к званию священника вообще, возрождение богослужения он видел в подготовке нового священства «в белых одеждах» [30]. Он считал, что нужно бороться «за то, чтобы у престола Божьего были достойнейшие люди – не такие, как я, а в белых одеждах. Не в таких лохмотьях, как я, а люди со светлой совестью» [31].

Проблему подготовки будущих священнослужителей отец Сергий поднимал в книге «Родной мой человек». Он, в частности, писал в ней, что сейчас в духовные шко­лы принимаются случайные люди, часто совершенно не­пригодные для будущей па­стырской деятельности [32]. И более того – что в них калечат даже искренне верующих молодых людей. «В настоящее время духовные училища – семинарии и академии – напоминают инкубаторы, в которых выращивают в основном гнилых цыплят. <…> Они прилагают все усилия к тому, чтобы и здоровые цыплята стали рахитиками. А когда они добиваются этого, то выпускают их как пастырей церкви» [33]. Отец Сергий никому не давал реко­мендации для поступления в семинарию, сколько к нему ни обращалось за этим молодых людей. Он говорил, что «для церкви, прежде всего, нужна вера будущих священнослужите­лей и крепкая нравственная основа их жизни». Отец Сергий считал, что одна из первых задач – разрушить эти «инкубаторы» и создать «школы духовного делания, духовного познания жизни, основанные на Христе, а не на филаретовском катехизисе» [34].

Верующим людям нужны духовные руководители, которые вышли из их среды, и духовно-нравственная жизнь которых безупречна. Поэтому о. Сергий считал, что единственно правильное решение проблемы – выдвижение кандидатов в священнослужители по инициативе общин. «Только община мо­жет подготовить достойных кандидатов для обу­чения в духовных школах и взять на себя ответственность за каждого из них. Человек, для которого община – семья, вполне достоин призвания к священнослужению» [35].

Более пятидесяти лет жизни отец Сергий посвятил возрождению литургической жизни: сначала как мирянин в 1925-1929 гг., а с 1947 по 1977 гг. – как пресвитер. Богослужение для него всегда было способом собирания народа Божьего, его единения во Христе. Именно о таких людях и говорится в Откровении Иоанна Богослова: «Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его» (Откр. 3:5).

1 Кочетков Георгий, свящ. Слово после литии у памятника жертвам советских репрессий в г. Тамбове 2.07.2006 г. / «В ком сердце есть – тот должен слышать время…»: Русская катастрофа ХХ века и перспективы преодоления её последствий / М. КПФ Преображение. 2011. С. 19.

2 Сергий (Савельев), архим. Проповеди. Том 3 // М. 2002. С.47.

3 Сергий (Савельев), архим. Далекий путь: история одной христианской общины // М.: Христианское издательство. 1995. 342 с.

4 Привалов Иоанн, свящ. Книга архимандрита Сергия Савельева «Далекий путь» как учебник духовной жизни. Бакалаврская работа. // Архив Свято-Филаретовского православно-христианского института. 1998 г.

5 Чистяков П. «Мир спасает Чаша»: опыт служения архимандрита Тавриона // Xристианос. 2008. ХVII. С. 144.

6 Далекий путь. С. 325.

7 Из Ленинграда, например, приезжали его духовные чада Иван Игнатьевич Забело и Л.В. Агеева.

8 Далекий путь. С.93

9 Зельников М.И. Участие церковного народа в богослужении как принцип устроения церковной молитвы в опыте исповедников веры ХХ в. Доклад на XVIII Сретенских чтениях

10 Зельников М.И. Некоторые аспекты литургического опыта новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Доклад на Сретенском соборе Преображенского братства.11 Бычков Сергей. Страдный путь архимандрита Тавриона // М. 2007. С. 49.

12 Сергий (Савельев), архим. Проповеди. Том 1 // М. 1998. С. 20.

13 Сергий (Савельев), архим. Родной мой человек (рукопись).

14 Там же.

15 Проповеди. Том 1. С. 18.

16 Воспоминания духовных детей архим. Сергия (Савельева).17 Воспоминания духовных детей архим. Сергия (Савельева).18 Богослужения и проповеди в храме Покрова Божией Матери в Медведково //Аудиозаписи. 1967-1977 гг.

19 Проповеди. Том 1. С. 35.

20 Сергий (Савельев), архим. Проповеди. Том 2. 1999. С.14.

21 Савельева Е. Из воспоминаний об о. Сергии. Сергий (Савельев), архим. Проповеди. Том 1. 1998. с.126.

22 Савельева Е. Из воспоминаний. с.126.

23 Проповеди. Том 3. С. 175.

24 Сергий (Савельев), архим. Проповеди (расшифровки) №7-8б 31.12.1969.

25 Воспоминания духовных детей архим. Сергия (Савельева).

26 Проповеди. Том 3. С.73.

27 Сергий (Савельев), архим. Проповеди (расшифровки). 12.11.1968.

28 Привалов Иоанн, свящ. Верность Живому Преданию. Предисловие к книге Сергий (Савельев), архим. Проповеди. Том 2. С. 9-10.

29 Проповеди. Том 1. С. 107.

30 Там же.

31 Проповеди. Том 3. С. 170.

32 Сергий (Савельев), архим. Родной мой человек (рукопись).

33 Там же.

34 Там же.