«Живая игрушка» Неплюева

Шелудивая собака яростно бросается на нас и дергается на короткой цепи. Снова бросается, хрипло лая и крутясь во все стороны. Мы отпрянули и быстро срезаем дорогу у покосившегося заборчика.

«Интересно, кто кормит эту несчастную?» – думаю я, когда мы проходим мимо завалившегося домика, в котором, как будто, никто давно не живет. «Вот в таких брошенных домах зачастую живут бывшие зэки, которым некуда идти», – как будто отвечая на мой  вопрос, говорит Валерий Николаевич Авдасев. Что-то скрипнуло, я оборачиваюсь – на крыльцо в одну ступеньку, из двери этого полусарая вышла женщина в замусоленном платке. В руке у нее топор наперевес, смотрит нам в спины. Смешно. Почти…

Я – в Воздвиженске, «волею судеб», так старомодно можно было бы назвать причину моего здесь появления. Но это уже не важно. У меня впереди целый день, и я намерена как можно лучше рассмотреть все, связанное с исключительно интересной личностью Николая Николаевича Неплюева и его Крестовоздвиженского братства.

Директор музея Неплюева, Валерий Николаевич Авдасев, любезно разрешил воспользоваться его гостеприимством и мы почти четыре часа провели в пешей экскурсии по прежде цветущему, а ныне разоренному Воздвиженску.

От дома к дому, построенному для братства и братскими руками, а, вернее, от одного погорелого дома к другому, ведет меня Валерий Николаевич и рассказывает, что раньше, при Неплюеве, в них было. Сейчас из двух десятков домов осталось только два – в котором жил сам Николай Николаевич (он в запустении), и единственный действующий, в котором разместилась амбулатория. Остальные сгорели, а, точнее, их сожгли. Кто? Кто-то из местных жителей…

Странно и страшновато ходить по улицам, где большая часть домов – нежилые, и среди них еще и нередкие пепелища… Городок на глазах умирает, и на прежде святом месте – "мерзость запустения".

Недалеко находится колония, а в самом Воздвиженске – ее «продовольственно-сырьевая» база – подсобное хозяйство. Понятно, что состав населения, мягко говоря, пестрый. Людей на улице не видно. После многолюдства Москвы, кажется, что жителей нет и вовсе.

По моей просьбе подходим к дому, где жил Неплюев. Он весьма перестроен, но главная часть – осталась. Заходим, что называется с тыла, со стороны старого парка.

Как приятно смотреть, пусть и на состарившееся, но благородное деревянное убранство окон и карнизов! Валерий Николаевич показывает на элементы плотницкого мастерства, которые являются свидетельством первоклассного владения инструментом. Это, некоторым образом, знак качества, который мастер оставлял на память, что некий имярек, руку приложивший, был мастером экстракласса. Стоим, смотрим на дом и на парк. Здесь – единственная точка в городе, с которой я не видела покосившихся домов с разбитыми стеклами и без крыш, поваленных деревьев, мусора и могла перенестись на сто лет назад. Заходим внутрь. Валерий Николаевич занес в прихожую наличники окон и сорвавшиеся с петель двери, пытаясь спасти хотя бы крохи прежней красоты и богатства. И не зря. Мне кажется, сейчас уже не смогут так сделать – все гармонично, пропорционально и так безукоризненно отесано, что даже сто прошедших лет не властны над изысканностью простоты и вкуса. На веранде окна от пола до потолка. Почти все стекла целы. Солнечный свет льется сквозь пыль, и сердце волнуется и наполняется радостью – как же здесь хорошо даже сейчас! Валерий Николаевич говорит, что раньше, при Неплюеве, на веранду выносился  50-литровый самовар и все собирались вокруг него, пели песни под гитару, разговаривали. Каждому братчику полагалось по два стакана чаю.

Через арку иду дальше. Комнаты немного подремонтированы, благодаря усилиям директора музея, на те небольшие деньги, которые были выделены к юбилею Н.Н.Неплюева. Но юбилей прошел, деньги закончились и все встало. Уже и пол местами прогнил, но что примечательно – в соседней пристройке, сделанной в советское время, куда можно пройти по крытой галерее – пол прогнил до фундамента и некоторые стены завалились. А ведь построено было почти на сто лет позже. Что поделаешь – дух не тот.

Парк вокруг замечательный – трехсотлетние дубы, липы, даже, говорят, пробковое дерево растет. Я не видела, правда. Но, слава Богу, осталась ель напротив дома, которую видел Неплюев и его братчики, когда пили чай на веранде. Сейчас выделены деньги на создание проекта реконструкции парка. Может быть, это как-то поможет и восстановлению памяти о братстве.

Библиотека Неплюева вывезена, и следы ее потерялись. А ведь это тысячи томов! Валерий Авдасев практически с нуля собрал экспозицию для музея Н.Н.Неплюева. Есть и настоящие вещи братчиков, но время работает против музея, а Авдасев – один, да и средств для покупки экспонатов нет. Разъезжает по деревням Сумской области, покупает то кресло, то колесо от телеги, сделанное в братской кузнице. И это еще – слава Богу, что не сожгли, не сдали на металлолом.

Обратился было к местному губернатору, а тот спросил – сколько людей приезжает за год в музей. «Около тысячи», – с гордостью ответил Валерий Николаевич. На что губернатор сказал: «Вот если бы сто тысяч ездило – мы бы тебе помогли. Эта тысяча – энтузиасты, они и так будут ездить. А то мы сделаем тебе все как куколку – а никто не поедет». И добавил, что он «понял», зачем Н.Н.Неплюеву нужно было братство: «Сделал себе живую игрушку». Вот так вот.

И как переубедишь чиновника, видимо вспомнившего французский фильм «Игрушка», что хоть Н.Н.Неплюев и был миллионером, но вкладывал деньги не ради себя и даже не ради дела, а в Божье дело. Не понятно это нынешним дельцам, хотя Неплюева не понимали и при жизни – прочтите его «Путь веры», где он об этом пишет.

Я поехала в Воздвиженск, прочитав и книгу В.Н.Авдасева «Трудовое братство Н.Н.Неплюева. Его история и наследие», и недавно изданную первую книгу серии «Беседы о братстве», в которую вошли сочинения самого Н.Неплюева «Голос верующего мирянина по поводу предстоящего Собора. Путь веры», и ничего особенного не ожидала. Но контраст между тем, что я прочла и тем, что я увидела, был так силен, что возникли вопросы: «Почему люди не хотят жить чисто? Почему дух разрушения и саморазрушения не уходит, а даже усиливается? (Ведь совсем недавно сгорел еще один неплюевский дом, и это – поджоги). Почему вокруг столько равнодушия? (Ведь местные говорят: «Вот Авдасеву нужен памятник и могила Неплюева – пусть он за ними и ухаживает»)». Особенно страшным показалось, что, если после войны, после бомбежки, все разрушенные дома разбирали, то сейчас люди живут среди руин и считают это нормальным, привыкли. По дороге встретилась одна знакомая Валерия Николаевича. Сказала, что в церковь в это воскресенье не пойдет: «Приезжает зять-француз. Надо встретить». Да, жизнь продолжается – интернет, мобильники, не говоря уже о цветных телевизорах. Да… Вот и Воздвиженск теперь – «город контрастов».

Когда мы вошли в школу, и пахнуло запахом борща из школьной столовой, я как-то облегченно вздохнула. Хорошо, что Валерий Николаевич перенес музей в школу. Это сейчас единственное место, где есть жизнь. И хотя у него только две комнаты под музейные экспонаты – но здесь, как ни парадоксально, нет того духа умирания, который разлит на улицах городка. Да, парадокс: музей – не склеп, хранящий осколки прошлого, а свет и даже светоч, открывающий нам жизнь, жизнь осмысленную, глубокую, подлинную. К ней, ушедшей, надо стремиться, ее восстанавливать, ее продолжать и развивать. Я очень удивилась, когда узнала, что в школы Н.Н.Неплюева (тогда были раздельные – для мальчиков и для девочек) оказывается, были конкурсы! Пять и шесть человек на место! И детей привозили даже из Европы. Потому что давали очень хорошее и образование, и воспитание.

Да, всего не расскажешь. Съездите, посмотрите, подумайте. Помогите, наконец. Дело – стоящее. Божье дело.

Фото: portal_besedka