Ещё раз о славянофилах

Сто лет назад, в 1912 году, вышла из печати книга Н.А. Бердяева, посвященная Алексею Степановичу Хомякову. Насколько разрушены оказались ныне и в нас, и в современной церковной жизни нити традиции, если очень и очень многим православным сегодня так трудно поставить эти два имени рядом! Тем не менее, это необходимо сделать, если только мы и вправду хотим наследовать всю глубину и полноту собственного предания, а не разрозненные, разобранные каждым по отдельности в зависимости от своих личных пристрастий обломки и осколки. Именно поэтому мы вновь и вновь обращаемся и к наследию славянофилов, и к откровениям русского религиозного возрождения, и к опыту новомучеников и исповедников...

* * *

Явление славянофильства – одно из драгоценных явлений, которое можно отнести к духовным победам России.

Именем «славянофилы» с юмором наградил движение поэт Батюшков: мол, славян любят. Термин прижился, но он не отражает основной интенции этого движения, сразу вызывая школьные ассоциации: противостояние западников и славянофилов. Совсем другой акцент слышен в книге Н.А. Бердяева «Алексей Степанович Хомяков»: «Хомяков – рыцарь православной церкви». А ведь именно А.С. Хомяков вместе с И.В. Киреевским и братьями К.С. и И.С. Аксаковыми считаются основоположниками движения.

Славянофильство появилось как реакция на увлечение немецкой философией в середине - второй половине XIX века. Славянофилы вышли из-под очарования немецкой философией и стремились противопоставить ей традиционный христианский взгляд на человека и его задачи. Во времена Хомякова такая позиция требовала мужества едва ли не большего, чем теперь. До такой степени «интеллигентский» толерантный взгляд на жизнь был нетерпим к твердому выражению веры, особенно если вспомнить, что современниками Хомякова были Герцен и Огарев, «отцы» русской революции.

Хомяков, анализируя исторические пути христианских народов, приходит к выводу, что «запад не смог решить духовные проблемы человечества, так как увлекся конкуренцией и пренебрёг кооперацией». Он считал, что духовные проблемы человечества способно решить только христианство, а не внешний переворот: «Все, что благородно и возвышенно; все, что исполнено любви и сочувствия к ближнему; все, что основывается на самоотречении и пожертвовании, – все это заключается в одном слове – христианство» [1], – утверждал он.

Что касается любви к славянам, то он, как истинный сын своего отечества, горячо любивший родину, видел, что единственно правильным для нее путем может быть только христианский путь, в России он видел возможность такого пути и в этом видел призвание России. Хомяков не был идеалистом, он хорошо оценивал настоящее положение вещей. Его отношение к современному ему положению родной земли раскрыто в стихотворении, которое так и называется – «Россия» (за это произведение Хомякову пришлось претерпеть большую немилость со стороны властей):

О, недостойная избранья,

Ты избрана! Скорей омой

Себя водою покаянья,

Да гром двойного наказанья

Не грянет над твоей главой! ...

С душой коленопреклоненной,

С главой, лежащею в пыли,

Молись молитвою смиренной

И раны совести растленной

Елеем плача исцели!

(1854 г.)

Именно А.С. Хомякову мы обязаны воспоминанием качества соборности Церкви, частично утраченного в течение веков в поисках внешней кафоличности. По мысли Хомякова, основное положение духа – «свобода в единстве, и единство в свободе» – должно осуществиться в Церкви. Только свободный человек способен стремиться к единству и являть его. Единство, основанное на насилии, не является церковным единством. В этом смысле он видел поврежденность католической и протестантской церквей: он считал, что «Рим сохранил единство ценой свободы, а протестанты обрели свободу ценой единства» [2]. В православии, если не в ортопраксии [3], то в ортодоксии [4], он видел сохранение этого измерения церковности. Отсюда, из этих основных положений, вытекает его полемика с западом.

В последующие годы особенное внимание раскрытию понятия соборности уделил Н.П. Аксаков, представитель второго поколения славянофилов, в своем труде «Духа не угашайте». В нем он противополагает общепринятому в то время мнению, что церковь состоит из учащего духовенства и благочестивых мирян, получающих наставление в вере на частной беседе со священником, другой взгляд на Церковь. Аксаков утверждает, что Церковь не может состоять из разрозненных людей, она должна представлять собой целое. Он напоминает, что само понятие «духовенство» является буквальным переводом протестантского понятия «Geistlichkeit» (нем.) и введено Петром I вместе с духовным сословием. Слово это, как и само духовное сословие, подчеркивает, что в церкви есть люди духовные и недуховные, которые, строго говоря, уже и не совсем церковь. Аксаков напоминает, что традиционно задачей священников считалось окормление народа Божьего как целого, забота о церкви. Священник - это пресвитер, предстоятель. Предстоятель чего? – Церкви. И дар учительства дается именно для того, чтобы созидать Церковь как целое. Но где она, если она состоит из разрозненных людей? – спрашивает Аксаков. Ведь если благочестивые христиане приходят для частной беседы со священником, то понятно, что эта беседа будет иметь частный характер, будет иметь предметом личную жизнь этого благочестивого христианина.

Утеряв соборность, особенно с петровских времен, церковь потеряла свою силу, способную противостоять этому миру, способную быть в нем закваской через соработничество со Христом, открытость и экзистенциальную напряженность своей жизни, – полагает Аксаков. Эти последние качества господин Тихомиров, на письмо которого отвечает Аксаков, берет под подозрение. По мнению Тихомирова, лучше открытые враги церкви, чем те, которые вместо того, чтобы с благоговением приходить для поучения на частные беседы со священником, чего-то все ищут и чего-то хотят. Аксаков напоминает, что Царство Божие, по слову Христа (Мф. 13.33), «подобно закваске, которую взяла женщина и положила в три меры муки, доколе не вскисло всё». Закваска – это то, что квасится, бурлит, а не стынет. Все застывшее – не есть Дух Божий, не есть Церковь. И потому бурление в сердцах и умах людей должно быть принято и воцерковлено в первую очередь церковью.

***

Особого внимания заслуживает жизненный путь многих славянофилов, в том числе упомянутых уже Хомякова и Аксакова, явивший те качества, которые они искали, что доказывает их возможность и жизнеспособность: верность, нравственность, соборность.

В воспитании А.С. Хомякова и его брата Федора огромную роль сыграла глубокая вера их матери, Марии Алексеевны. Н.А. Бердяев пишет, что «когда Алексея Степановича с братом привезли в Петербург (из Москвы), то мальчикам показалось, что они в языческом городе и что их заставят переменить веру. Братья Хомяковы твердо решили лучше претерпеть мучения, чем принять чужой закон» [5]. Интересная деталь: мать взяла с сына клятву сохранять целомудрие до брака и он эту клятву выполнил. То, что это стоило ему значительных усилий, свидетельствуют немногие его лирические стихи, в том числе строки его стихотворения «Признание»

Досель безвестны мне любовь

И пылкой страсти огнь мятежный;

От милых взоров, ласки нежной

Моя не волновалась кровь».

...

Бывало, в жилах кровь взыграет,

И страха, радости полна,

С усильем тяжким грудь вздыхает;

И сердце шепчет: вот она!

Но светлый миг очарованья

Прошёл, как сон, пропал и след:

Ей дики все мои мечтанья

И непонятен ей поэт.

Когда ж?... И сердцу станет больно,

И к арфе я прибегну вновь,

И прошепчу, вздохнув невольно:

Досель безвестна мне любовь.

В 1836 году в возрасте 32 лет А.С. Хомяков женится на Екатерине Михайловне Языковой, сестре поэта Николая Языкова. «Это был на редкость счастливый, безмятежный, безупречный брак, – пишет Бердяев. – Хомяков был счастливцем в своей семейной жизни. Да и не могло у него быть иначе, иначе жизнь его не была бы столь органической» [6].

То, что Н.А. Бердяев называет органичностью, на христианском языке называется целостностью, когда мысли, слова и дела представляют единое целое. Это не качество характера, а духовное свойство, которое приобретается большим трудом, подвижничеством, о котором позже в 1905 году писал Сергей Николаевич Булгаков в статье «Героизм и подвижничество». В этой статье он, как и Хомяков, предсказывал России беснование, если она не пойдет по пути подвижничества. «Интеллигенция отвергла Христа, – пишет Булгаков, – она отвернулась от Его лика, исторгла из сердца своего Его образ, лишила себя внутреннего света жизни и платится, вместе со своей родиной, за эту измену, за это религиозное самоубийство» [7].

«Любовь к свободе была одним из корней существа Хомякова. ... И вся жизнь его была проникнута ненавистью к принуждению и насилию, верой в органическую свободу, в ее благодатную силу. Вся славянофильская доктрина Хомякова была учением об органической свободе. Организм для него всегда был свободен, лишь механизм принудителен» [8].

Однако свобода для Хомякова не была ни в коей степени связана с произволом. Он был современником декабристов и их восстания не одобрил. «Князя А.И. Одоевского Хомяков уверял, что тот не либерал, а лишь предпочитает самодержавию тиранию вооруженного меньшинства. Движение декабристов представлялось ему не национальным. И удивительно, что этот критический и наполовину лишь справедливый взгляд, – пишет Бердяев, – сложился у Хомякова еще в годы юности» [9].

Он имел веру в церковь даже тогда, когда реалии церковной жизни не внушали больших надежд, он брал на себя ответственность за себя, за семью, за Церковь, за народ.

В личности А.С. Хомякова сочетается необычайно редкая яркость, одаренность с нравственной целостностью и верностью, что обычно считается несовместимым. Было бы больше таких примеров – история наша могла бы пойти по другому пути. Хотя, несмотря на всю выдающуюся натуру, его не очень-то любили и в церкви, и в государстве. Парадоксально, но «официальная власть всегда относилась к славянофилам подозрительно, хотя славянофильство было единственной приличной идеологией власти», – ишет Бердяев [10].

Опыт его и его друзей и соратников переняли немногие. Они не создали той соборности, в которой видели основу возрождения Церкви, и Россия не пошла путем веры христианской. Но... они дали живой побег, подобный тому, который в Ветхом Завете именуется пророками остатком. За первыми славянофилами было второе поколение. Все они отличались большой образованностью и глубоко нравственной жизнью. Вдохновляясь их учением и примером жизни, творили Ф.М. Достоевский, Владимир Соловьев, о. Павел Флоренский, о. Сергий Булгаков, во многом сам Николай Бердяев.

И сегодня, знакомясь с основными идеями славянофилов, можно видеть их непреходящую актуальность.