«Высокопросвещенные труды на благо отечества»
Предлагаем вашему вниманию доклад Людмилы Царевой, прозвучавший в Воронеже на конференции «"Из бывшей России в будущую": опыт ответственности за страну в русской эмиграции и современной России», организованной РСХД и воронежскими малыми православными братствами во имя свт. Тихона Задонского и прп. Силуана Афонского в рамках совместного проекта «Наше наследие. Дни русского зарубежья в Воронеже».
***
ИКЦ «Дворцовый комплекс Ольденбургских в Рамони существует сравнительно недавно. Как самостоятельное учреждение, ИКЦ был создан в 2014 году. Символично, что самая первая экспозиция, экспозиция, с которой Центр начинал свою работу, носила название «Возвращение через век». «Возвращение» – не только хозяев домой, возвращение памяти – всем нам, и жителям маленькой Рамони, и гражданам большой России.
Маркс сказал: «Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым». Цитата растиражирована множество раз, в самых разных контекстах, с самым разным толкованием. Если вдуматься, у нас в стране сложилась весьма странная ситуация – мы расстаемся с прошлым не просто «смеясь» – ернически хихикая, и расставание непременно сопровождается дежурным плевком в спину. Всего-то сто лет прошло, а что могли рассказать о хозяевах дворца жители поселка Рамонь? Жила здесь то ли графиня, то ли принцесса; то ли немка, то ли русская; то ли сестра царя (неважно, какого), то ли тетка, то ли племянница; то ли Ольга (мнение большинства, спасибо СМИ), то ли Евгения (помнящих это имя были единицы). Главное – кровушку народную пила, причем в самом прямом смысле – младенцев в подвале резала, а кто недоволен был – тех львам и тиграм скармливала, благо, далеко ходить не нужно. Там же, в подвале ого-го какие решетки, не иначе темницы, где несчастные кандалами гремели, да еще клетки – для тех самых львов и тигров. Не тигры? Ну, тогда, медведи – главное, питались только крепостными, чем-то не угодившими хозяйке. Да и муж у нее был – страшный человек! Мало того, что опыты над людьми ставил, так еще и забивал насмерть кулаками или, по другой версии, спаивал до смерти. А уж сынок у них был – не приведи Господи! Во-первых, колдун. Во-вторых, сумасшедший. В-третьих, нетрадиционной ориентации (опять нижайший поклон СМИ!). Вот потому-то и нет теперь во дворце и его окрестностях покоя, бродят там души невинноубиенных, и т.д., и т.п.
И вот эту ситуацию предстояло переломить. Самое главное – заставить посетителей забыть то, что они вычитали в интернете перед поездкой во дворец, заставить их думать. «Дворец построен в 1883-87 годах. Когда в России отменили крепостное право? И какие, в таком случае, кормления крестьянами диких животных?» – это всего лишь начало. Потом начинаем рассуждать, и вот здесь самое время апеллировать к цифрам. После реформы 1861 года в Рамонском имении генеральши Шеле на «крестьянскую душу мужского пола» было выделено чуть больше 8 соток земли (0, 84 десятины); «средний душевой надел помещичьих крестьян по Березовской волости составлял 2, 26 десятины» (около 2 гектар). Стоит вспомнить также, что земля эта – совсем не сибирская новина. Это была земля, истощенная непрерывными запашками, неправильным, нерациональным ведением хозяйства, с растущими оврагами. Как прожить на крошечном клочке тяжелой, неплодородной земли крестьянской семье, если, допустим, мужчина в ней один (надел – 0,8 га), а детей много и все – дочери? Нищета рамонских крестьян была ужасающей. Единственный способ не умереть от голода – податься в отхожий промысел, наняться на производство. И вот тут становится понятно, что сделала для маленького поселка Евгения Максимилиановна Ольденбургская (1845-1925).
Принцесса крови, внучка и правнучка великих императоров, она всегда очень четко осознавала, что титул, деньги и высокое общественное положение – это не только привилегии, но и обязанности, это не только возможность обустроить с максимальным комфортом свою жизнь, но и ответственность за судьбы людей, от тебя волею судьбы зависимых. Евгения Максимилиановна всегда много и охотно занималась благотворительностью, одно перечисление всевозможных обществ и комитетов, патронессой которых была принцесса, заняло бы порядочное количество времени. Но она всегда действовала по принципу: «Недостаточно просто дать человеку рыбу – он съест ее, и на следующий день опять будет голоден. Следует дать ему удочку, и тогда он будет сыт всякий день». Перемены, наступившие в жизни поселка Рамонь с приездом сюда этой, без преувеличения, великой женщины – самая лучшая иллюстрация ее подхода к делу. В «Деле Воронежской Губернской Земской Управы по оценке сахарного завода» 1912 года, в графе «История заведения, кем, когда оно основано…», особо отмечено, что «главной причиной основания заведения» было «дать заработок его служащим, то есть крестьянам, находящимся около этого места» (ГАВО.Ф.И. – 20. Оп.1. Д 8567 л.203). Дать рабочие места, дать средства к существованию – здесь, на месте, не отрывая людей от рода, от семьи. И уж если обустраивать промышленное производство, то непременно с внедрением самых прогрессивных технологий. Старый, тулиновский еще сахарный завод переводится на новейшую диффузионную систему и машинную технику с применением пара. А в поселке появляется водопровод и электричество.
Конечно, на производствах рабочих мест хватит не всем, поэтому поля тоже не должны пустовать. Тем более что рамонский чернозем глиноземного типа не самая лучшая почва для зерновых, а для сахарной свеклы подходит очень хорошо. Нужно только с умом подойти к делу. Поэтому – восьмипольный севооборот, раньше принятый только в северных областях России, славящихся скотоводством, так как хорош для кормовых трав. А сахарная свекла хорошо сочетается с кормовыми культурами. А чтобы и корма, и отходы сахарного производства к делу приспособить, да еще и дополнительно занятость населения обеспечить – создается откормочное производство, строятся воловни, где ежегодно выращивают 1500 голов крупного рогатого скота. Чтобы дать работу вдовым женщинам, которых в России всегда было много, обустраиваются ковровые мастерские, где изготавливают не только обычные ковры, но и «гладкие», то есть гобелены.
Новые методы ведения хозяйства требовали изменения не только технологий, но и людей. Для изменения отношения к труду используется принцип материальной заинтересованности. Как следует все из тех же материалов Губернской земской управы, рабочий, например, карамельного отделения получал 84 рубля в год, мармеладного и упаковочного отделений – 108 рублей в год. Для сравнения: учитель в уездном Задонске в это же время в год получал 100 рублей, и это считалось приличным жалованием. Да, рабочий день длился десять часов (6.00 – 18.30, перерыв с 12.00 до 14.00) на кондитерской фабрике и в три смены по восемь часов на сахарном производстве. Но, зато – бесплатная столовая, зато – бесплатное общежитие для холостых рабочих. Для того чтобы закрепить людей на производстве вводится система беспроцентного кредитования на строительство жилья, при этом условий всего два: дом должен быть построен в Рамони и должен быть застрахован сразу после окончания строительства. Интересная деталь: стройматериалы старались завезти весной, с тем, чтобы до начала сезона сахароварения человек был при деле, дом строил, а с началом сезона, когда начинаются выплаты зарплат, он выплачивал в рассрочку стоимость материала для строительства. Если вдуматься – прекрасная профилактика алкоголизма, человек всегда при деле, ему некогда.
Еще одно интересное новшество – коллективная ответственность. Старожилы поселка рассказывали, что принцесса ежедневно сама объезжала хозяйство, вникала во все мелочи, во всем знала толк и была невероятно строга к нарушителям. Если заезжала, например, в столовую для рабочих, чистоту посуды проверяла накрахмаленным белым платком, и если на платке оставалось хотя бы пятнышко – дежурная смена увольнялась сразу, полным составом и без выходного пособия. То же правило действовало и на производствах. Не стоит искать правых и виноватых, надо следить за собой и присматривать за соседями, иначе без работы останутся все.
Хочешь зарабатывать больше – учись, благо школу в Рамони принцесса построила, а тяга к знаниям только поощрялась. Заведующие рамонской лечебницей в разное время – доктора Хижин и Скворкин – вели параллельно с работой в Рамони еще и научную работу, защитили кандидатские диссертации (поездки в столицу оплачивали работодатели). Доктор Хижин ездил даже в Париж, в институт Пастера – и опять за счет Ольденбургских. Агроном Клинген, с легкой руки супруга Евгении Максимилиановны принца Александра Петровича Ольденбургского (1844‑1932), занимается вопросами акклиматизации в России тропических растений, в частности, чайного куста, что открывает перед ним действительно широкую перспективу – работа в министерстве сельского хозяйства, чин Действительного статского советника.
Заболел – в Рамони обустроена лечебница (содержание 1 коечного больного 1.26 коп в день!). Случилась беда – принцесса обязательно поможет, но не всем и на своих условиях: Евгения Максимилиановна никогда не оказывала вспомоществования, не разобравшись прежде в ситуации. «Профессиональные» просители, упрямо не желающие работать, обвиняя в этом всех подряд, на успех могли не рассчитывать. Если же в дом действительно пришла беда, помощь принцессы всегда была действенной – подарить корову вдове с малолетними детьми, взять на работу подростков, проследив, чтобы платили им не меньше, чем приносил домой их отец, унесенный болезнью или ставший инвалидом.
Отдельно следует остановиться на следующем моменте: развивая в Рамони промышленное производство, Ольденбургские, тем не менее, не стараются оторвать местных жителей от собственного крестьянского хозяйства, разорвать пуповину, связывающую крестьянина с землей. Напротив, связь эту стараются укрепить, научив при этом и на земле работать по-новому, но научив ненавязчиво, на собственном примере.
«Был с Петей на его опытном поле, неподалеку от усадьбы. Оно занимает 18 десятин, на нем сеют улучшенным способом с целью приучить крестьян к более усовершенствованной обработке земли. Сельскохозяйственные орудия там тоже лучше, чем у крестьян, которые, хотя и недоверчиво, но все же начинают и себе приобретать такие же в находящемся на опытном поле складе… Петя не на словах только любит народ, но старается и примером, и делом прийти ему на помощь» (7 сентября 1896). Интересно, что для работ на опытном поле Петр Александрович Ольденбургский (1868—1924), сын Александра Петровича и Евгении Максимилиановны, набирает именно подростков – более открытых всему новому, легче обучаемых, с тем, чтобы, увидев пользу от новых методов ведения хозяйства, они свою жизнь строили немного иначе, свои поля обрабатывали по-новому.
Для того, чтобы наглядно доказать крестьянам выгоду от новых, непривычных методов земледельческих работ, от грамотного подхода к животноводству, развития кустарных ремесел, в Рамони даже устроили сельскохозяйственную выставку. Принца Петра вообще всегда отличала способность разговаривать (именно разговаривать!) с крестьянами абсолютно на равных, без нарочитого «опрощения». Он воспитывался в Рамони среди простых деревенских людей и совершенно искренне не видел особой разницы между ними и своими столичными знакомыми. «Отсюда и возникли либеральные взгляды Петра, в дальнейшем трансформировавшиеся в социалистические», – пишет компаньонка принцессы, баронесса Мейндорф. «Либеральные» взгляды Петра Александровича привели его к сотрудничеству с партией эсеров, что до сих пор ставится в вину принцу крови и зятю императора. Но! – насколько велик был авторитет этого «барина», насколько велико доверие к нему, если его кандидатуру – принца, зятя и угнетателя – в 1917 году крестьяне выдвигают в Учредительное собрание! И, чтобы окончательно разобраться с «предательством» принца Петра, позволю себе процитировать И.А. Бунина, тесно общавшегося с Петром Александровичем Ольденбургским в эмиграции: «Разные были в России великие князья… Были и такие, что в 1917 году оказались пламенными республиканцами и изумляли покойного Родзянко красной ленточкой в петлице… Принц Ольденбургский не нацеплял на себя этой ленточки… Тесная дружба, закрепленная в детстве,.. связывала его с Николаем II – и едва ли кто другой так бескорыстно любил покойного императора. Но политику его он всегда считал безумной. Он пытался даже переубедить царя и, не доверяя силе своего убеждения, хотел сблизить его с Толстым. Это уже дает представление об образе мыслей и о душевном облике П.А. Ольденбургского» (Бунин И.А. «Петр Александров»).
Первоначально, Центр мог предложить посетителям для осмотра только непосредственно здание дворца, вернее, то, что от него осталось – первый и цокольный этажи. Сегодня ситуация изменилась. Дворцу постепенно возвращают его территорию, уцелевшие здания и сооружения, составлявшие некогда дворцовый комплекс, вновь собираются воедино. В настоящий момент Центр может предложить посетителям для осмотра полностью восстановленный Свитский корпус с семью экспозиционными залами. С расширением экспозиции, значительно расширился круг тем, которые мы можем предложить сегодня вниманию посетителей. Появилась возможность рассказать уже не только о деятельности Евгении Максимилиановны Ольденбургской в Рамони, но и об огромной работе, которую вел на благо своей страны Александр Петрович Ольденбургский – о создании курорта Гагры и Императорского института экспериментальной медицины (ныне институт имени И. П. Павлова), о санитарно-эвакуационной службе и, фактически о создании военно-медицинской промышленности в годы Первой мировой войны. И вот что становится понятно: во всех начинаниях Ольденбургских очень четко видна устремленность в будущее. Они не просто налаживают хозяйство, меняют климат, создают новые отрасли промышленности. Они меняют мировоззрение людей, учат их жить по другим меркам. Вот этот подход – грамотный, ответственный, вообще характерен для Ольденбургских, где бы они ни жили и чем бы ни занимались.
Другое имение семьи – Домовичи, Боровичского уезда (ныне – Новгородская область). Небольшой кусок покрытой густыми лесами земли, выкупался Петром Александровичем просто как охотничьи угодья. И – то же самое, что в имении Рамонь. Строится школа, больница, крестьяне получают ссуды на развитие хозяйства, а в провинциальных Боровичах стараниями Александра Петровича устраивается одна из крупнейших сельскохозяйственных выставок в России (1894 г.), с участием даже заграничных предприятий. Умный и дальновидный человек, принц оценил перспективу маленького провинциального городка, расположенного, тем не менее, «между двумя российскими столицами».
Курорт Гагры: в кратчайшие сроки «гроб для русского гарнизона», как определил эту местность Бестужев-Марлинский в 1860-х гг., превращается стараниями Александра Петровича в процветающий курорт, с транспортной инфраструктурой, французским рестораном, роскошным парком, где собраны были экзотические растения со всего мира. И – сугубое внимание к людям, чьими силами обустраивался этот уголок. Школы, столовые (традиционно для столовых Ольденбургских: стеклянные стены в кухне, чтобы все видели, как и что готовят; отдельные повара и посуда для мусульман, дабы не допустить религиозных конфликтов), для вовлечения в туристический бизнес местного населения организуется музей, и принц, не скупясь, платит за доставленные туда «диковины». Главное ведь – заинтересованность и сотрудничество.
Общество попечительства о народной трезвости, под председательством принца Александра Петровича Ольденбургского – это не дешевые агитки и душеспасительные проповеди, а народные театры, где под руководством профессионалов, но силами простых рабочих за пятнадцать лет было поставлено почти десять тысяч спектаклей по 667 пьесам; это восемнадцать народных библиотек; это регулярные общественные детские игры на Петровском острове, Мытинской набережной, Александровском парке – с горками, качелями, гимнастическими снарядами, общественным огородом (чтобы не только развлекались) и даже катанием на оленях (к 1907 году – 360 тысяч детей). Детей не просто старались изолировать от пьющих родителей, их отдавали на обучение, в мастерские. А еще Общество организовывало в местах народных гуляний чайные, столовые и передвижные кухни, где за совсем крохотную плату можно было получить горячие блюда, приготовленные, опять же за стеклянной стеной, – в чистой комнате, на чистой посуде, сидя за столом. Такие заведения предполагали семейное посещение – с детьми, женой, родителями. Видимо, неплохая альтернатива дешевым питейным балаганчикам. А главное, желающим бросить пить предлагалось лечение – в 1903 году открылась амбулатория для хронических алкоголиков под руководством известного невропатолога Мендельсона. Лечили внушением бесплатно, но лекарства для предварительного вывода «из алкогольного состояния» были платными. Сам Александр Петрович, кстати, тоже владел этой техникой – еще в 1896 году он знакомил великого князя К.К. Романова со своим «пациентом», «коего шесть лет назад совершенно вылечил от пьянства методом гипнотического внушения».
Еще один небольшой нюанс. В орбиту Ольденбургских оказываются втянуты самые разные люди, одно перечисление имен которых может составить отдельную главу в панегирике славы любого: художник и философ Рерих, авангардист Филонов, философ Соловьев, физиолог Павлов, невропатолог Бехтерев, а еще – Бурденко, Яновский, Збарский… Список можно продолжать. И все они были благодарны Ольденбургским – за поддержку в трудную минуту, за удачный старт карьеры. Удивительна не просто прозорливость этих людей, не только умение разглядеть талант, но еще и душевная их щедрость. Да, трудно разглядеть в провинциальном агрономе будущего заместителя министра, а в еврейском мальчике с Урала будущего академика – но, наверное, еще труднее вывести их на широкую дорогу и… отпустить, не привязывать к себе и своему хозяйству, дать возможность расширить сферу деятельности, и, уже отпустив, – все равно поддерживать и покровительствовать.
Наконец-то начались ремонтные работы во дворце – в здание пришло тепло, пусть это и временное отопление, но стены здания больше не промерзают насквозь и внутреннее пространство залов зимой больше не напоминает чертог снежной королевы. В скором времени закончатся ремонтные работы на нижнем, цокольном этаже, в настоящее время идет подготовка научной концепции формирования экспозиции. Будет возможность рассказать о замечательных хозяевах имения Рамонь еще подробнее. Но уже сейчас заметна интересная тенденция – постепенно, шаг за шагом интерес к подлинной истории берет верх над «байками из склепа». Если два года назад на запрос «Рамонь. Замок, Ольденбургские» любой интернет-поисковик с готовностью выдавал три страницы мистической чепухи, сейчас, в первую очередь – высказывания в духе: «Надо же, и у нас в России умные люди водились…» Пожалуй, это – самое главное в работе любого музея. Вернуть историю. Заставить думать. Пробудить интерес к ушедшим людям. Помочь посетителям удержаться на тонкой грани между ерническим очернением собственной истории и слезливо-умиленным окрашиванием ее же исключительно в розовые тона. Ольденбургские, Романовы, прочие знатные, богатые и знаменитые – судить о них надо по тому, что они оставили нам с вами.
