Покаяние в Церкви и обществе

Участниками разговора о покаянии стали Жан-Франсуа Тири, директор Культурного центра «Покровские ворота» и издательства «Духовная библиотека», член католического духовного движения «Общение и освобождение» (Москва); Наиля Аглиуллина, пресвитер протестантской церкви «Краеугольный камень» (Казань); Дмитрий Строцев, поэт, издатель трудов митрополита Сурожского Антония (Минск); Алексей Левинсон, руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра» (Москва); Анна Шмаина-Великанова, доктор культурологии, библеист, гебраист и переводчик, доцент Центра изучения религий РГГУ (Москва). Вели встречи на фестивальной площадке – Олег Ермолаев, председатель Спасского малого братства, Юлия Марнова, председатель Вознесенского малого православного братства и священник Иоанн Привалов.

Первая часть встречи была посвящена теме покаяния в Церкви, и под церковным покаянием понималось именно возвращение ко Христу как Источнику жизни и Первой любви (Откр. 2:1-5). Для размышления были предложены три вопроса: по каким признакам можно понять, что происходит расхождение между призванием и жизнью христианина, церковной общины или братства; какой существует опыт покаяния и возвращения к первоначальному призванию; какими могут быть плоды такого покаяния.

«Есть момент в нашей жизни, когда встреча с Господом становится краеугольным камнем. Мы обретаем жизнь в этой встрече, но потом можем потерять ее», – сказал Жан-Франсуа Тири. Признаки этой потери: жизнь прошлым, отдалённость сердца от Христа, формализм веры, пассивное пребывание в общине, движении. Если есть скука, ностальгия, нет удовлетворённости сделанным, то человек может проснуться и задаться вопросом: отчего так происходит? Жан-Франсуа привёл слова, сказанные Папой Франциском во время встречи с членами движения «Общение и освобождение» («Communione e Liberazione»): «Следует помнить, что в центре пребывает не харизма, центр может быть лишь один – Иисус, Иисус Христос! Когда я ставлю в центр мой духовный метод, мой духовный путь и мой собственный способ идти по нему, я сворачиваю с дороги. Всю духовность, все церковные харизмы нужно "децентрализовать": в центре пребывает лишь Господь!» Верность традиции проявляется в том, чтобы поддерживать живым пламя первой встречи и не поклоняться пеплу. Глубокое покаяние приводит к исцелению. Как можно понять, что оно наступило? Приходит зрелость. «Только взрослея в близости со Христом, мы способны достичь полноты нашей жизни и стать самими собою. Наша проблема в том, что мы не ищем Христа день и ночь, а заполняем дни своими планами. И наступает забвение. Инициатива за Господом, а мы можем принять Его любовь, Его милосердие и вернуться к Его Любви. Блудному сыну есть куда возвращаться, и там всегда найдётся откормленный телёнок», – подытожил Жан-Франсуа Тири.

Наиля Аглиуллина рассказала, что понимание покаяния как потери Первой любви вошло в её жизнь тринадцать лет назад. После яркого начала Христос стал для неё чем-то «само собой разумеющимся». А понимание, что что-то не так, пришло через общину, в которой «не стало единства, Божьего присутствия»... Глубокое покаяние спасло и саму Наилю Джанбековну, и её общину. На её запрос Господь ответил обновлением жизни: «…а когда нас касается Любовь, то снимается покрывало с нашего сердца, и мы видим, где согрешили. Главное наше призвание – быть сосудами Любви, и тогда мы можем передавать Любовь. Если есть Любовь посреди нас, то через покаяние будет и возможность встретить Бога, потому что Бог есть Любовь».

Дмитрий Строцев размышлял о связи желания и покаяния. По его словам, желание для современного человека – это мерило всех вещей. Если желание пропадает, то пропадает и мерило жизни. Митрополит Сурожский Антоний говорил, что человек приходит к Богу из трёх состояний: с позиции раба, (раб думает – покорюсь, но в случае чего – восстану), наёмника (готового служить бизнесмену, но при лучших условиях – изменить) и блудного сына, который возвращается к отцу. В Евангельской притче о блудном сыне мы все видим покаяние сына, но не готовы увидеть покаяние отца, который, прикасаясь к первым, прежним одеждам сына, думал – почему сын ушёл, в чем вина отца. И покаяние стало созревать в его сердце. Владыка Антоний называет покаянием примирение, которое выходит из желания покаяния, а оно открывает для нас новые возможности, даёт нам новый язык общения.

Подводя итог первой части, священник Иоанн Привалов напомнил известные слова – «наше дело разложить костёр, а Огонь упадёт с неба».

Вторая часть фестивальной площадки была посвящена покаянию в обществе. Поскольку речь шла не об абстрактном покаянии и не об абстрактном обществе, а о покаянии собравшихся в зале, то под покаянием было предложено понимать охристовление внутренней и внешней жизни каждого из нас. Эпиграфом к этой встрече стали слова поэта и мыслителя Ольги Седаковой, сказанные ею два года назад на первом Преображенском фестивале: «Прежде чем говорить о предложенной мне теме, покаянии, я начну с общего вопроса, поставленного на нашей встрече: что может Церковь принести в общество? Когда-то, на заре реабилитации Церкви, этот вопрос задали С.С. Аверинцеву, и он ответил: "Христа! Все другое могут принести и другие человеческие учреждения"».

Анна Шмаина-Великанова рассказала о том, как покаяние понималось в Священном писании, и о его прямой связи с радостью, подвигом и жертвой.

Священник Иоанн Привалов предложил вернуться к покаянию тех, кто собрался в зале: «Наше покаяние – в возвращении ко Христу, как к Главе и Господину нашей внутренней и внешней жизни. Каждый из нас так или иначе интегрирован в жизнь общества. Поэтому покаяние общества начинается с нас и в нас. Мы не должны много думать о себе, но "невозможное человекам – возможно Богу". Если мы будем давать простор действию Христа в нас и через нас, то многое изменится».

Ведущий встречи Олег Ермолаев поблагодарил всех, кто принимал участие в фестивальной площадке, и предложил трудиться во Славу Божью, чтобы никакая неправда не вошла в наши сердца, в наше общество, в наш народ, но чтобы свет Христов просвещал всех.