5 эпизодов из жизни Александра Дмитриевича Самарина

Александр Дмитриевич Самарин прожил короткую по нашим сегодняшним меркам жизнь – 64 года. Он родился 30 января 1868 года в Москве, в семье столбовых дворян Самариных, которые были в родстве со многими родовитыми семьями России, а умер 30 января 1932 года в Костроме. Но даже краткая его биография – свидетельство того, как разнообразна и содержательна была его деятельность. О нем немало публикаций, в том числе последних десятилетий. Но никто еще не потрудился представить его жизненный путь в книге, достойной занять свое место в серии «Жизнь замечательных людей». Между тем этот человек в свое время пользовался одной из самых безупречных репутаций в России, был известен всей стране, в частности, как успешный руководитель и администратор на любом поприще, которое ему доводилось занимать. Он работал в земстве, был предводителем московского губернского дворянства, занимал пост обер-прокурора Святейшего Синода, был членом Государственного совета.

С началом Великой войны Александр Дмитриевич был назначен главноуполномоченным Российского общества Красного Креста по эвакуации во внутренние районы империи. Хочется отметить, что именно на ниве благотворительной и общественной деятельности  в 1890-х годах он и познакомился со своей будущей женой Верой Саввишной Мамонтовой, с которой В. Серов писал свою знаменитую картину «Девочка с персиками».

Известен Александр Дмитриевич и как публицист, в том числе церковный публицист.

Мы остановимся только на одном аспекте деятельности Александра Дмитриевича Самарина – его участии в церковной жизни, влиянии на нее и на церковное строительство начала XX века. И даже эта тема рискует оказаться слишком широкой и насыщенной информацией, чтобы ее можно было полностью осветить в коротком докладе. А потому позволю себе ограничиться рассказом о пяти эпизодах в жизни и деятельности Александра Дмитриевича Самарина, связанных со значимыми событиями в жизни Русской православной церкви.

 

Эпизод первый

История краткого обер-прокурорства Александра Дмитриевича. Должность обер-прокурора Святейшего Синода он занимал с 5 июля по 26 сентября 1915 года. Самой этой должности Александр Дмитриевич достиг благодаря тому, что имел смелость говорить самодержцу правду, то есть то, что он думал и о том, во что искренне верил. В частности, Самарин обратился к государю со следующими словами: «Государь, вот уже несколько лет, как Россия находится под гнётом сознания, что вблизи Вас, вблизи Вашего семейства находится человек недостойный. Жизнь его хорошо известна в России, а между тем этот человек влияет на церковные и государственные дела. Государь, это не пересуды, это твёрдое убеждение людей верующих, людей, Вам преданных».

Призыв Самарина к императору об удалении Григория Распутина был горячо поддержан великим князем Николаем Николаевичем, благодаря протекции которого Александр Дмитриевич и был назначен обер-прокурором. Надо сказать, что Александр Дмитриевич нисколько не боялся выразить свое мнение и публично. Известна история его встречи в Петрограде с Григорием Распутиным на публике, в завершение которой Александр Дмитриевич, прощаясь с прочими визитерами за руку, объявил Распутину: «А Вам, сударь, я руки не подам».

Самарин, прекрасно понимая, насколько сложно для человека его убеждений принять пост обер-прокурора, все же принял его в надежде содействовать организации Поместного собора, созыв которого многократно откладывался. Всего неполные три месяца довелось А.Д. Самарину пробыть на посту обер-прокурора, но за этот короткий срок ему удалось не только укрепить свою личную репутацию, но и содействовать повышению авторитета церкви в обществе. Не случайно, Московская духовная академия избрала его после отставки своим почётным членом «во уважение к его кратковременному, но самоотверженному и полному святой ревности о славе Русской православной церкви служению в должности обер-прокурора Св. Синода».

 

Эпизод второй

Событие это, вероятно, было отчасти следствием первого. Александр Дмитриевич Самарин был первым светским человеком в новейшей истории Русской православной церкви, который стал в 1917 году кандидатом на высокий церковный пост – на пост митрополита Московского.

В 1917 году его кандидатура была выдвинута на Московском съезде епархиального духовенства и мирян на Московскую митрополичью кафедру группой делегатов-мирян во главе с М.А. Новоселовым при участии Н.Д. Кузнецова, князя Е.Н. Трубецкого, С.Н. Булгакова.

В мемуарной литературе есть информация о том, что кандидатуру Самарина на архиерейский пост активно поддерживал отец Иосиф Фудель. Вот как об этом впоследствии писал в своих воспоминаниях С.Н. Дурылин: «Отец Иосиф один из первых прямо и решительно выдвинул кандидатуру Самарина, столь неожиданную для многих... Самарин в его глазах при несомненной своей (даже и для противников его) строгой, ясной и твердой церковности, ввел бы в русскую иерархию ту спокойную энергию, то ясное сознание задач церковной современности, ту чуждую всякой политики ревность к церковному делу, которые так редки в русской иерархии и так необходимы в Русской Церкви. В Самарине можно было не бояться проявления застарелых недостатков русского духовенства как сословия, его сословных, исторически объяснимых слабостей. Строгая церковность и благоговение перед Церковью заставили бы его (Самарина) забыть сословность и того круга, из которого он сам вышел... Это был бы, по мнению отца Иосифа, епископ, лишенный недостатков и слабостей той среды, из которой обычно поставлялись русские епископы. Одно это, даже если бы не было ничего другого, было бы большим счастьем для русской иерархии. Это сознавали и некоторые из противников кандидатуры Самарина. Помню отзыв одного видного и ученого московского протоиерея: "Самарин был бы для Церкви хорош, а для духовенства тяжел”. Отец Иосиф всегда думал о Церкви, а не о духовенстве...»

Во втором туре голосования Александр Дмитриевич уступил второму кандидату – владыке Тихону (Беллавину). Наверное, не менее важно и то, что всей своей последующей жизнью А.Д. Самарин ничем не поставил под сомнение возможность призвания на высокие посты в иерархию церкви людей «немонашеского звания». Такой механизм призвания к церковному подвигу мирян был впоследствии неоднократно использован. Так, к примеру, стал митрополитом, а затем и священномучеником владыка Вениамин (Воскресенский).

 

Эпизод третий

Третье важное событие – работа в качества товарища (то есть, заместителя) председателя и члена Поместного собора. Это тема сама по себе необъятная, но мы в данном случае ограничимся одной из инициатив Александра Дмитриевича Самарина: он указал на необходимость собрать всю российскую паству в единую силу, способную противостоять антирелигиозному натиску, оформить и укрепить объединенные братства и приходские союзы по всей стране, чтобы при их помощи встать на защиту православных святынь и веры. Заметим, что Александр Дмитриевич участвовал в подготовке Собора, был его членом и даже предлагался кандидатом к избранию в Патриарха, несмотря на то, что ранее было принято постановление Собора избирать Патриарха только из лиц священного сана. Этот факт тоже ярко показывает авторитет А.Д. Самарина в Москве и вообще в церковной среде.

Неслучайно и то, что Постановлениями Синода и Патриарха, в феврале 1918 года была сделана беспрецедентная в истории Русской Церкви попытка действительно собрать паству через объединение приходских общин. Идея Самарина Собором была одобрена, Святейший Патриарх Тихон и члены проходившего в Москве в 1917-1918 гг. Поместного Собора Русской Православной Церкви увидели в приходской общине реальную силу, могущую противостоять большевистскому натиску.

А.Д. Самарин разработал и внес немало ценных и полезных предложений в Приходской устав, который разрабатывался на Соборе. В постановлении Синода и Патриарха от 15 (28) февраля 1918 года содержались конкретные указания относительно организации мирян в союзы при всех церквах, монастырях и учебных заведениях: «При всех приходских и бесприходских церквах надлежит организовывать из прихожан союзы (коллективы), которые и должны защищать святыни и церковное достояние от посягательства». «Союзы эти должны иметь просветительные и благотворительные задачи и именования, они могут быть под председательством мирянина или священника, но не должны называться церковными или религиозными, так как всякие церковные и религиозные общества лишены новым декретом прав юридического лица... Пусть храм и церковное достояние останутся в руках людей Православных, верующих в Бога и преданных Церкви». При Святейшем Патриархе образовывался Совет приходских общин, который должен был координировать их деятельность.

А.Д. Самарин возглавил депутацию Собора, вручившую 15 марта 1918 года народному комиссару юстиции Дмитрию Курскому декларацию Собора по поводу декрета об отделении Церкви от государства. На встрече с Курским он сказал: «Если для вас безразлична судьба Православной Русской Церкви, которая участвовала в самом строении государства и целые века составляла для него основу религиозной и нравственной жизни, то да будет ведомо вам, что религиозное успокоение ста миллионов православного русского населения, без сомнения необходимое для государственного блага, может быть достигнуто не иначе, как отменой всех распоряжений, посягающих на жизнь и свободу народной веры».

 

Эпизод четвертый

Деятельность А.Д. Самарина в качестве председателя Совета объединённых приходов Москвы – организации, много способствовавшей поддержке патриаршей церкви. Деятельность Союза московских приходов и братств имела громадное значение. Она показала способность клира и мирян к самоорганизации, народную любовь к Церкви и готовность людей вставать на защиту веры и религиозных ценностей.

Не приходится сомневаться в том, что Союз приходов был реальной невооруженной (моральной) силой гражданского общества, противостоящей большевикам. В Москве до революции было 252 приходские церкви и 25 мужских и женских монастырей.

Совет объединенных приходов Москвы (СОП) был создан 30 января 1918 года. В этот день состоялось первое организационное собрание, определившее задачи Союза приходов следующим образом: объединить верующих с целью содействия оживлению приходской жизни.

На собрании были рассмотрены различные меры по охране церквей с их святынями, организована добровольная охрана Патриарха Тихона, предложено проведение переговоров с властями об отмене распоряжений, посягающих на свободу и самую жизнь народной веры и Православной церкви. При этом делалась характерная для того времени оговорка, что в переговорах с нынешней властью представители приходов никоим образом не должны заявлять о признании ими этой власти, а лишь о том, что они считаются с ней, как с властью, фактически захватившей церковное достояние, и потому к ней и обращаются с требованием о возврате такового.

Был избран временный Совет Объединенных Приходов в составе представителей – по 2 члена и по 2 к ним заместителя от каждого благочиния, духовных или мирян по выбору на благочиннических собраниях. Позже прошли ещё два общих собрания представителей приходов, на которых было избрано Исполнительное Бюро СОП, среди членов которого были известные в Москве лица: Н.Д. Кузнецов, А.Д. Самарин, М.В. Новоселов, Г.А. Рачинский, С.В. Успенский и др.

Исполнительное Бюро СОП развернуло активную деятельность, стал выпускаться «Еженедельник», в котором публиковалась сводка важнейший постановлений Совета для распространения по всем московским приходам. В первом его номере было напечатано обращение СОП к уездным приходам с призывом войти в тесное общение с приходами Москвы, в надежде, что они вольют новые силы в это дело, являющееся одной из основ оживления Православной Церкви.

На первом же заседании Исполнительного Бюро СОП встал вопрос о том, как действовать приходской общине в случае, когда представители власти не вняли бы доводам настоятеля храма или приходского совета и стали бы проявлять намерение силой осуществить требование. После бурного обсуждения ситуации было предложено приходским общинам тревожным звоном (набатом) созывать прихожан на защиту церкви. При этом СОП считал, безусловно, недопустимым, чтобы прихожане в этом случае прибегали бы к силе оружия. Набатом, по мнению СОП, собиралось население окрестных приходов для того, чтобы своей многочисленностью дать отпор покушению на церковь.

Союз православных приходов занимался также просветительской деятельностью: организовывал на приходах Москвы собеседования и издавал брошюры, в которых разъяснялось современное положение Церкви и состояние веры, а также объяснялась суть происходящих событий.

Деятельность Совета объединенных приходов была квалифицирована советской властью как контрреволюционная, в августе 1919 года был арестован Н.Д. Кузнецов, в сентябре – А.Д. Самарин. На первых же допросах Александр Дмитриевич подтвердил, что «всегда был для России убеждённым монархистом и сознательно служил этому строю». Но после революции, считаясь со всеми обстоятельствами, подчинился новой власти, хотя и оставался идейным монархистом, но считал даже «безрассудными в настоящее время какие-либо действия к восстановлению монархического строя в России». Отрицая обвинение в контрреволюционной деятельности, Александр Дмитриевич заявил, что никаких действий против Советской власти не принимал, не участвовал ни в каких группах, ставящих себе целью заговор против этой власти, и исключительно предавался работе церковной по оживлению приходской жизни.

В своем заключительном слове на судебном заседании Александр Дмитриевич спокойно и с достоинством говорил: «Государственный обвинитель совершенно верно и справедливо сказал, что вменяемые мне в вину нарушения закона, по существу, только повод для привлечения меня к суду как тягчайшего преступника... Процесс... является не моим личным процессом... а процессом "за Бога" и "против Бога". И я открыто заявляю: "я – за Бога", и какой бы приговор, вы, граждане, народные судьи, мне не вынесли, я приму этот приговор, как ниспосланную мне возможность делом подтвердить то, что составляет смысл и содержание всей моей жизни. И об одном лишь буду молиться, чтобы Господь послал силы всем близким мне по духу людям бодро и твердо встретить то, что мне по Божьей воле предстоит. И в их твердости и бодрости я почерпну столь необходимое мне мужество и спокойствие в последние часы моего испытания».

16 ноября 1920 года руководители СОП А.Д. Самарин и Н.Д. Кузнецов были приговорены к расстрелу. Расстрел тогда заменили тюремным заключением, а в конце 1921 года А.Д. Самарин вышел на свободу.

Три года до нового ареста Александр Дмитриевич жил в Абрамцево и немало содействовал становлению усадьбы в качестве музея.

В 1925 году А.Д. Самарин арестован по делу митрополита Петра (Полянского), по этому же делу был в то время арестован и мой дед – Михаил Владимирович Шик. Александр Дмитриевич был приговорен к ссылке в Якутию, по окончании которой поселился в Костроме.

В Костроме в 1931 году он был арестован в последний раз перед своей кончиной в январе 1932 года. Закончил свои дни Александр Дмитриевич на свободе, был похоронен на Александро-Невском кладбище Костромы. Его могила, как впрочем, и все кладбище, превращенное в советское время в парк, не сохранилась. А.Д. Самарин реабилитирован в 1989 году следственным отделом КГБ СССР.

Эпизод пятый

Еще одна сфера деятельности Александра Дмитриевича – информирование Русской зарубежной церкви о событиях в России. Он был одним из тех, кто готовил почву для того призыва епископа Кентерберийского в защиту Русской православной церкви, который фактически спас патриарха от физической расправы. Исследователи из ПГСТУ на основании изучения большого массива документов считают, что информация попадала за рубеж, в немалой степени благодаря усилиям группы церковных деятелей, среди которых были, прежде всего, сам Патриарх Тихон, секретарь Священного Синода Н.В. Нумеров, архиепископ Феодор (Поздеевский), А.Д. Самарин, Н.Б. Кирьянов и др. После кончины Святейшего Патриарха не прекратилось ознакомление собратьев за рубежом с церковными событиями в России. Майское 1924 года письмо свидетельствует о немалой роли в этой работе А.Д. Самарина, который не только в частных письмах подробно излагал минувшие события, но и рассылал свои сообщения в копиях, чтобы были оповещены представители инославных церквей, органы прессы и другие круги общественности.

Выдержка из письма, датированного маем 1924 года: «Я попытаюсь в краткой форме обнять все существенное из пережитого Русской Церковью, начиная с освобождения Патриарха. Известно, что всякий, пошедший на малейшее соглашение с ГПУ, становится через несколько времени его полным рабом. Патриарх не учел этого, когда, поверив обещаниям полной свободы и независимости в церковных делах, согласился выступить с публичным покаянием и заявлениями о своей лояльности по отношению к советской власти. Выманивая эти заявления, редактированные в такой унизительной для Патриарха форме, ГПУ рассчитывало этим изолировать его, поколебав его авторитет в массах. На первых порах это не удалось: народ встретил Патриарха с энтузиазмом, отчасти не поверив в подлинность этих заявлений, отчасти простив ему их в надежде на упорядочение церковных дел освобожденным, хотя бы и такой ценой, Пастырем. Но предоставить Патриарху свободу в управлении Церковью вовсе не входило в намерения гражданской власти, поэтому тотчас по его освобождении она поставила себе двойную задачу: всячески дискредитировать Патриарха в глазах народных масс и опутать его такими сетями, которые не оставляли бы ему никакой свободы движения в управлении церковью. Механизм порабощения очень прост. Когда Патриарх вышел из своей тюрьмы, его естественно окружили епископы и священники, оставшиеся верными ему во время его заточения. Из этих лиц предполагалось составить Патриаршее и епархиальное управления. Но не прошло и месяца, как все они (около 5 человек) были арестованы. Из них уцелели только арх[иепископ] Илларион, только что возвратившийся из ссылки и ставший правой рукой Патриарха. В то же время Патриарху были указаны лица, которых желали бы видеть его ближайшими сотрудниками. Это – Серафим арх[иепископ] Тверской (Александров), которого Вы, конечно, помните по Собору, и прот[оиерей] В.П. Виноградов, профессор Московской Духовной Академии. Вся Москва убеждена, что эти два лица являются тайными агентами ГПУ и проводниками всех его замыслов в Патриаршем управлении. Их близость с Тучковым, главным следователем по церковным делам в ГПУ, их постоянные визиты к Тучкову и таинственные совещания с ним, их поведение в Патриаршем управлении подтверждают это. Вы, конечно, недоумеваете, как можно дойти до такой низости. К сожалению, подобные случаи у нас нередки. ГПУ достигает таких результатов очень простыми приемами: человека хватают, томят его месяцами в тюрьме, выматывают ему всю душу допросами и угрозами и, наконец, предлагают свободу под условием сотрудничества. И многие против этого искушения не могут устоять. Арх[иепископ] Серафим  и прот[оиерей] Виноградов в свое время много пострадали и, вероятно, купили свою свободу и безопасность подобными обещаниями.

Так как всякое лицо, которое Патриарх пожелал бы ввести в свое управление вопреки желанию ГПУ, немедленно было бы арестовано, ему поневоле пришлось вести об этих назначениях предварительные переговоры с Тучковым» [1].

***

Думаю, что жизнь и деятельность Александра Дмитриевича Самарина, 150-летие со дня рождения которого отмечалось 30 января, еще не раз привлекут внимание историков и исследователей – как церковных, так и светских. Очарование его деятельной натуры, его умение во всех слоях общества находить со-работников и со-делателей, глубокая воцерковленность и неизменность принципов привлекали и будут привлекать к нему и сердца, и общественное внимание.