«Жизнь царя Давида»

Впервые доклад прозвучал на июньской Международной научно-практической конференции «"Мы все стоим у нового порога": свободное творчество матери Марии (Скобцовой) », приуроченной к 125-летию матери Марии.

Особенности иконографии и содержания вышивки матери Марии  «Жизнь царя Давида»

Речь пойдет о вышивке матери Марии «Жизнь царя Давида» для Покровской церкви на ул. Лурмель, 77, в Париже, иллюстрирующей тексты из первой и второй книги Царств. Размер вышивки, сделанной цветными нитями по льняному полотну,  —  5,20 х 0,78 м. В настоящее время она находится в монастыре Св. Иоанна Крестителя в Эссексе (Англия), основанном архимандритом Софронием (Сахаровым).

Вышивка  была опубликована в посвященных матери Марии сборниках «Красота спасающая» и «Святая наших дней», которые были изданы Ксенией Игоревной Кривошеиной  (1). 

 «Жизнь царя Давида» (илл. 1 - см. выше) представляет собой фактически житийную икону необычной формы, где в центре изображен царь  Давид на престоле, а житийные клейма, обычно читающиеся слева направо и сверху вниз по ярусам,  развернуты в один ряд – по четыре сцены слева и справа от центрального изображения.

Содержание клейм:

Помазание Давида на царство
Давид играет Саулу
Победа Давида над Голиафом
Священник Ахимелех отдает Давиду хлебы предложения
Давид показывает Саулу кусок его плаща
Давид пляшет перед ковчегом Завета
Давид смотрит на Вирсавию
Смерть Давида.

Цель этого сообщения – пояснить причины выбора матерью Марией этой темы, указать на источники стиля и иконографии вышивки, уточнить ее датировку, а также раскрыть, насколько возможно, ее содержание в целом и содержание отдельных сцен.

Единственное исследование, посвященное этой вышивке, принадлежит Григорию Исааковичу Беневичу (СПб, Высшая религиозно-философская школа). Избрание матерью Марией темой вышивки жизнь царя Давида он называет неслучайным:  «Для матери Марии — Царь Давид был в первую очередь образцом человека, посвященного Богу, прославившего Бога всеми видами своего служения, всей своей судьбою, не говоря уже о его роли в качестве праотца Христа. Нет нужды говорить, что для поэта м. Марии псалмопевец Давид, кроме того, был своего рода архетипом поэта-пророка» (2).

Кроме того, он связывает выбор м. Марией темы вышивки  с периодом гонений на евреев и, в соответствии с этим,  датирует вышивку 1939-40 гг. (3). Эта датировка не может быть принята, поскольку она не соответствует историческим реалиям: преследования евреев в Германии начались с 1933 г., во Франции – только после 1940 г..  Поэтому датировать вышивку приходится широко: нижняя граница – 1935 г., поскольку существуют воспоминания Б.В. Плюханова, приведенные Т.В. Викторовой, о том, что мать Мария делала ее на съезде РСХД в Буасси (4). Верхняя  – июнь 1940 г.,  время оккупации Парижа немцами. После этого в городе, в связи с резким ухудшением условий жизни,  значительно возрастает круг обязанностей матери Марии. Поэтому совершенно очевидно, что у нее не могло оставаться времени и сил на работу такого большого масштаба.

Г.И. Беневич предложил и богословское истолкование сюжетов вышивки: все 8 сцен, слева направо, соответствуют, по его мнению, евангельским заповедям блаженства (Мф 5: 3 – 10) (5). Но, несмотря на всю глубину и изысканность его построений, приходится заметить, что уже число «блаженств» (девять) не соответствует  числу сюжетов вышивки. Сами же сюжеты плохо поддаются (большинство не поддаются совсем) такому сопоставлению. Например: «нищета духа» никак не связана с помазанием Давида на царство; «плач» («скорбь») в сцене его игры Саулу относится скорее к последнему; «кротость» Давида  едва ли соотносится с конкретностями его победы над Голиафом, и т.д. – до конца.

Идея в целом тем более не выдерживает критики, поскольку опирается только на предположение самого исследователя, тогда как письменные или устные источники, указывающие на возможность такой интерпретации самой матерью Марией или близкими знакомыми современниками и т.п., отсутствуют. Г.И. Беневич и сам отмечает, что «характер этого соответствия не механический. Мы не можем даже утверждать, что он сознательный. Скорее всего, здесь имел место тот род вдохновения, который, укореняя произведение искусства в парадигме христианской культуры, делает  сам акт творчества свободным выявлением неких божественных тайн» (6). Но в этом случае мы становимся на зыбкую почву сравнения «всего со всем» – принципа интуитивного, отвлеченного умозрения, хорошо известного по знаменитому роману Германа Гессе «Игра в бисер» (7). Поэтому представляется необходимым продолжить поиск источников иконографии этой вышивки в предшествующей ей художественной традиции, а принципов истолкования ее содержания – в жизни и деятельности самой матери Марии.

Среди изображений жизни царя Давида в мировом искусстве существует немало сюжетов, соответствующих всем тем, которые были вышиты матерью Марией (см. выше перечень сюжетов вышивки):  от широко известных (Давид играет Саулу, победа Давида над Голиафом, Давид и Вирсавия), до менее известных (Помазание Давида на царство, Священник Ахимелех отдает Давиду хлебы предложения, Давид пляшет перед ковчегом Завета) и редких (Давид отрезает кусок плаща у Саула, Смерть Давида). Тем не менее, прямых иконографических заимствований  в ее вышивке обнаружить не удалось, она полностью самостоятельна. Нет прямых иконографических аналогий  сюжетам вышивки и среди клейм житийной иконы царя Давида, написанной матерью Марией в 1930-х гг. (илл.2.)

Поэтому можно с уверенностью утверждать (хотя это выглядит парадоксом), что единственным художественным  источником ее вышивки является произведение раннего средневековья, никак не связанное с жизнью царя Давида. По свидетельству С.Б. Пиленко,  Юра, сын м. Марии, изучавший в Сорбонне историю искусств, «принес как-то м. Марии альбом с рисунками знаменитых вышивок королевы Матильды, историю войны Англии с Францией (им. в виду захват Англии норманнами короля Вильгельма-Гийома в 1066 г. – АК). М. Марии понравился этот старинный стиль… и она сейчас же решила в этом стиле вышить жизнь царя Давида» (8).

Эта вышивка, созданная в конце XI в. и получившая название в истории искусства «Вышивка королевы Матильды» или «Ковер из Байе» (9), на самом деле, была создана не королевой Матильдой, женой Вильгельма Завоевателя, чья триумфальная победа над англичанами и была отражена на этом полотне, а неизвестными английскими мастерами по заказу епископа города Байе Одо (его родного брата). Необходимо также отметить, что это не ковер и не гобелен, как его называют в научной литературе, то есть не произведение, созданное на станке, а именно ручная вышивка, как и у матери Марии. Размер ее колоссален: в настоящее время ее длина составляет 68,8 м (с учетом вероятных утрат первоначальная ее длина была около 75 м), ширина – около 50 см.

Легко обнаружить сходство вышивки матери Марии с «Ковром из Байе», прежде всего,  по прямоугольному формату и типу изображения в целом, а также по отдельным элементам, от значительных до мелких. Достаточно сравнить, например, сцены коронования короля Гарольда (илл. 3)

[[MEDIA4]] 

B центральную часть работы матери Марии – царя Давида на престоле (илл.4).

Почти полное сходство прослеживается в изображении деревьев на «Ковре из Байе» (илл.5) и у матери Марии в сцене «Победа Давида над Голиафом» (илл. 6).

Также сходны наклонные линии, обрамляющие сверху и снизу горизонтальную «ленту» сюжета. И даже необычное множество лошадей и быков на вышивке м. Марии находит соответствие в средневековой вышивке из Байе, где количество животных исчисляется сотнями (более точно – 221).

Нельзя не увидеть значительного сходства обеих вышивок и по стилю: фигуры  на них угловатые, в большой мере похожие на детские рисунки. Можно сказать, что мать Мария нашла «родственников» в XI в. – настолько этот стиль соответствует ее собственным работам, начиная с рисунков 1910-х гг. В то же время очевидно,  что ее вышивка значительно отличается от средневековой по манере исполнения. Фигуры и предметы у матери Марии более живописные, более яркие и многоцветные, их контуры значительно шире и мягче по сравнению с графичными до жесткости  формами  изображений «Ковра из Байе».

Упрощенность стилистики «Ковра» могла понравиться матери Марии еще и своей созвучностью крайне аскетичным условиям эмигрантского быта, в которых ей пришлось создавать свою вышивку. Ее современники вспоминали о постоянном присутствии многих людей в ее комнате (находившейся, к тому же, под лестницей, т.е. шум в ней присутствовал и тогда, когда в комнате никого из посторонних не было),  о том, что она вышивала в промежутках между хозяйственными заботами и даже непосредственно на различных собраниях (10). Особо следует подчеркнуть, что по воспоминаниям Т. П. Милютиной, вышивки мать Мария делала без предварительного рисунка (11).  

То, что именно жизнь самой матери Марии и окружавших ее людей больше всего повлияли на интерпретацию ею сюжетов из жизни царя Давида, особенно хорошо видно на примере двух сюжетов, поставленных матерью Марией рядом с центральным изображением Давида: «Давид и Ахимелех» (хлебы предложения) (илл. 7)  и  «Давид и Саул» (эпизод с плащом) (илл. 8).

Нет никакой нужды соотносить их с заповедями блаженства. Причина в том, что здесь даны прямые библейские «образцы», на которые мать Мария опиралась как на обоснования своей деятельности: 1) раздача священного хлеба голодным, за что Ахимелеху потом пришлось заплатить жизнью; 2) милость Давида к искавшему его смерти Саулу  с риском погибнуть самому.

Но еще больше о влиянии на трактовку событий из жизни Давида реалий жизни самой матери Марии говорит вышитый ею эпизод, наиболее широко известный в мировом искусстве – «Давид и Вирсавия» (илл. 9).

Обнаженное  женское тело Вирсавии, которым, согласно описанию этого эпизода в Библии,  прельстился Давид, на вышивке матери Марии полностью закрыто блузкой и юбкой. Вирсавия на ее вышивке не купается, а прозаически моет голову в тазу, стоящем на табурете,  при этом волосы полностью закрывают и ее лицо. Это отметил в своей статье Г.И. Беневич, метко уподобив здесь Вирсавию бедной  русской эмигрантке (12). С некоторым дерзновением можно продолжить эту аналогию и сказать, что здесь представлен своеобразный автопортрет матери Марии. Однако последующее истолкование Г.И. Беневичем этой сцены в контексте заповеди «блаженны миротворцы» и затем как образа таинства Крещения выглядит искусственным. Скорее здесь можно говорить о том, что библейское событие, будучи  перенесенным в условия  убогого эмигрантского быта, выглядит как оправдание Давида, любовь которого к Вирсавии в таком случае никак не может быть связана с обыкновенной похотью.

Замысел вышивки матери Марии невозможно понять и вне ее храмового назначения. Закрывая всю боковую стену храма, она стала своеобразной заменой в нем отсутствовавшей фресковой росписи. В этом также можно увидеть аналогию с  назначением «Ковра из Байе», который каждый год в день победы над англичанами вывешивался в городском соборе Байе по периметру, окружая его хор. Чрезвычайно важным при этом было то, что его демонстрация не сводилась к триумфаторским воспоминаниям о победе норманнов-французов над англичанами. Прежде  всего, эта победа воспринималась французами как торжество божественной справедливости, поскольку главной идеей  вышивки было воздаяние по заслугам Гарольду, обманом захватившему трон, и возвращение трона Вильгельму. Аналогия с судьбой царя Давида просматривается здесь очень ясно. Мать Мария, используя для своей вышивки внешнее сходство сюжетной линии  жизни Давида и Вильгельма (потеря и обретение царства), смогла показать царя Давида, в отличие от Вильгельма, победителем своих врагов не воинской силой, но терпением и упованием на Бога.

Как рассказала Т.И. Манухина, размещение вышивки в храме чрезвычайно украсило его, но вызвало «укоризну некоторых ригористов» (13). Впрочем, были и одобрительные суждения, например, в воспоминаниях Василия Яновского: «Ее церковь казалась декорацией к «Борису Годунову», что многим, вероятно, нравилось (как в опере «Борис Годунов» — церковные мотивы)» (14). Замечание В. Яновского об уподоблении, благодаря вышивке матери Марии, Покровского  храма театру, чрезвычайно интересно. Оно означает, что на ул. Лурмель появился не очередной бедный эмигрантский храм, старающийся подражать хотя бы в интерьере прежним, «настоящим» (с понятным снижением уровня декора), но храм  с новым интерьером, самостоятельным по замыслу во всех деталях (кроме вышивки «Жизнь царя Давида» — надвратная вышивка «Тайная вечеря» как главная икона храма; вышитые списки умерших, отпетых в этой церкви (15), непривычная развеска икон и т.п., настолько, что, строго говоря, в него не слишком вписывался даже низкий, но сплошной иконостас (тоже работы матери Марии). К сожалению, работы матери Марии, как вспоминала ее мать, С.Б. Пиленко, некоторым членам прихода очень не нравились, и после ее ареста (1943 год) их старались уничтожить (...) «кому-то» сюжет царя Давида показался неподходящим для храма,  и вышивка была снята ...» (16).

Полностью доклад можно будет прочесть в сборнике конференции «"Мы все стоим у нового порога": свободное творчество матери Марии (Скобцовой)».

Примечания

1. Красота спасающая. Мать Мария (Скобцова). Живопись. Графика. Вышивка. Автор-составитель К.И. Кривошеина. СПб.: «Искусство – СПб», 2004. Илл. 21 – 30.

2. Беневич Григорий. О вышивке м. Марии «Житие царя Давида» // Реализм святости : Мать Мария. Людмила. Э. Штайн.: [Сборник / Сост. О.Т. Ковалевская]. - Санкт-Петербург : Проспект, 2000. С. 81

3. Там же. С.80

4. Викторова Т.В. «Религиозное свободное творчество»: историософия м. Марии и «Православное дело» на пороге третьего тысячелетия // Духовное наследие матери Марии (Скобцовой). Настоящее и будущее церкви. Материалы международной конференции. М: - Московская область. 27 декабря 2011 года. С.22

5. Беневич. С. 81 – 85

6. Там же. С. 85 – 86

7. Гессе Герман. Избранное. Перевод С. Апта. М: Радуга, 1991. С. 75 – 433

8. Цит. по: Викторова Т.В. ... «Истина и Жизнь» N 9, 1998. С. ....

9. Bloch, Howard. A Needle in the Right Hand of God: The Norman Conquest of 1066 and the Making and Meaning of the Bayeux Tapestry. Random House, 2006.

10. Кривошеина. С. 61 – 62

11. Там же. С. 61

12. Беневич. С. 84 – 85

13. Кузьмина-Караваева Е.Ю. Избранное. / Е.Ю.Кузьмина-Караваева; Сост., вступ. ст. примеч. и подгот. текста Н. Осьмакова. – М.: Советская Россия, 1991. С.426.

14. Яновский В. С. «Поля Елисейские». Книга памяти. СПб: “Пушкинский фонд”, 1993. С. ...

15. Кривошеина. С. 60

16. Там же. С.59