Пророчество Николая Бердяева
Николай Александрович Бердяев – философ, религиозный мыслитель и публицист – является одним из тех, кто несомненно может быть поставлен в первый ряд по своему влиянию на христианскую мысль XX века.
Бердяева могли бы назвать своим духовным учителем многие и многие выдающиеся люди, хотя его меньше всего можно назвать учителем в обычном, дидактическом смысле слова. Он никого никогда не учит, не дает практических наставлений. Учит весь целостный облик этого человека, все стороны его жизни, вся его духовная судьба. В этом смысле его жизненный путь является ключом к написанному им, и наоборот. Бердяев жил в соответствии с тем, что и как он писал, и писал, исходя из того, как и чем жил. Это перекликается с идеей «оцерковления жизни», которая вдохновляла многих верующих людей в России в конце XIX – первой половине XX века. Суть ее в том, чтобы все стороны, все аспекты жизни человека были «собраны под Главой, Христом» (Еф 1:10), были охристианизированы, чтобы человек все в жизни совершал от сердца, как для Господа (Кол 3:23), причем церковно, в соборном действии с другими людьми
Николай Бердяев родился в 1874 году в Киеве в аристократической нецерковной семье. С подросткового возраста он почувствовал призвание к философии, стал читать философскую литературу (например, Канта и Гегеля прочел в 14 лет). В совершенстве владел французским и немецким языками. Своим происхождением он был определен к блестящей военной карьере, но отказался от нее, поступив в университет.
Во время учебы в университете в 1890-е годы Бердяев примкнул к марксистскому движению в России, движимый поиском свободы. Был арестован, исключен из университета (который впоследствии так и не закончил), отправлен в ссылку в Вологду, на русский Север. Там разочаровался в марксизме и марксистах, уже тогда увидев в них под маской освобождения тенденцию к тоталитаризму. После ссылки в 1900-е годы Бердяев вошел в число русских интеллектуалов, подобно ему прошедших искушение марксизмом и вернувшихся в православие (Сергей Булгаков, будущий священник и богослов, философ Семен Франк, политик Петр Струве и др.). Ими был издан сборник «Вехи» (1909), ставший значимым событием российской общественной мысли. В нем авторы обличали современный левый радикализм российской интеллигенции и указывали на связанный с ним риск грядущих духовных и социальных потрясений в стране.
В 1911 году у Бердяева вышла книга «Философия свободы», в которой уже были намечены ключевые темы, волновавшие его всю жизнь: дух как подлинная реальность (не в смысле традиционной европейской оппозиции идеального и материального, но как единое основание, пронизывающее собой все творение – что очень близко к традиционному восточнохристианскому отношению к миру); ценность свободы, личности, общения. В 1916 году вышла книга «Смысл творчества», также обозначившая, по собственному признанию автора, одну из центральных тем в его жизни и творчестве.
После большевистского переворота 1917 года в статье «Духи русской революции» (1918) Бердяев пророчески обличил суть нового режима как ведущего к тоталитаризму и человеконенавистничеству, из-за чего сразу стал идейным врагом советской власти. В 1922 году вместе с другими лучшими представителями российской научной, культурной и общественной элиты был выслан из России на так называемом «философском пароходе». Перед высылкой известный московский священник-старец Алексий Мечев благословил Бердяева и напутствовал его словами о том, что его свидетельство о православии будет услышано на Западе, – и это пророчество исполнилось. В 1925 году Бердяев основал журнал «Путь» (1925-1940), ставший органом русской христианской мысли в Европе. В журнале также публиковались статьи ведущих католических и протестантских авторов. Бердяев участвовал в русском эмигрантском молодежном христианском движении РСХД.
В 1920-1930-е годы Н.А. Бердяев написал свои основные произведения: «Философия свободного духа», «О рабстве и свободе человека», «О назначении человека», «Дух и реальность» и др., переведенные на многие языки.
В эти же годы вместе с другими выдающимися представителями русской религиозно-философской мысли (в частности, с отцом Сергием Булгаковым) активно участвовал в христианском экуменическом движении, читал лекции, часто бывал на европейских философских конференциях, был близко знаком со многими ведущими западными мыслителями и общественными деятелями. Он был дружен и активно сотрудничал с монахиней Марией Парижской (Скобцовой), в 30-е годы во Франции помогавшей обездоленным эмигрантам. С 1938 года Бердяев впервые в жизни, хотя уже в изгнании, стал жить в собственном доме, получив его в наследство от друга семьи, и его небольшой дом в Кламаре (пригороде Парижа) сразу открыл двери для разнообразных гостей. В доме Бердяева часто происходили встречи и беседы между людьми разных вер и национальностей; многие находили здесь пристанище и поддержку.
Западный мир склонен рассматривать Бердяева как философа: этим взглядом и определяется то усиливающийся, то ослабевающий интерес к нему. Сам Бердяев также называл себя «вольным философом». Но для него это означало: не быть просто спекулятивным мыслителем, не создавать интеллектуальных систем, но делиться тем, что открывал ему Дух.
Все писания Бердяева по форме безапелляционны, высказываемые мысли не допускают и тени сомнения. Многие считают такой стиль публицистическим, отказывая ему в весомости, научности, серьезности. Но из библейской традиции мы знаем, что такой стиль и слог свойственен также пророческому слову, и в случае Бердяева мы скорее имеем дело именно с новым христианским пророчеством.
Бердяев пророчески указал на непреходящую новизну христианства. Видимо, неслучайно жизнь его и других выдающихся деятелей русского религиозно-философского возрождения пришлась на XX век, который подвел черту под прежней христианской цивилизацией, начало которой было положено обращением императора Константина Великого, после которого христианская церковь стала жить в тесном союзе с государством. Хотя современная европейская цивилизация и самоидентифицирует себя как постхристианскую, но вслед за Бердяевым можно полагать, что «христианство только начинается», как считал протоиерей Александр Мень, который написал о Бердяеве, что «это мыслитель XXI века», еще по-настоящему не понятый.
XX век ясно показал, что если вера в Бога в народах еще сохраняется, то вера в человека во многих терпит крах. Это явилось одной из главных причин тех общемировых катастроф, которые постигли человечество в прошедшем веке. Бердяев был одним из первых, кто глубоко осознал, что одна вера без другой оказывается как бы недейственной, невоплощенной.
Для него христианство открылось именно как единство веры в Бога и человека. Он считал, что одно без другого неизбежно приходит к искажениям в христианской вере и жизни (т. е. к тем или иным ересям) или к подмене Бога идолами. В этом Бердяев видел корень большинства современных духовных проблем.
Бердяев был убежден, что новизна христианства не отрывается от прежней традиции, а наоборот, творчески раскрывает ее потенциал в современности. По его интуиции, грядущий творческий импульс христианства будет проявляться в нескольких измерениях.
Во-первых, будет наблюдаться перемена в том, как появляются новые христиане. В отличие от прежней эпохи традиционных обществ, когда христианами – в подавляющем большинстве номинальными – становились по рождению, в силу родовой принадлежности к той или иной исторической и культурной традиции, в наше время все актуальнее становятся древние слова Тертуллиана о том, что христианами не рождаются, а становятся. Христос и Церковь будут открываться тем, кто не знали их по рождению и воспитанию: «Я открылся не вопрошавшим обо Мне; Меня нашли не искавшие Меня» (Ис 65:1). Знаменательно, что именно через чтение Бердяева открыл для себя Христианство прежний агностик Оливье Клеман, католик по рождению, ставший впоследствии выдающимся богословом. Подобных примеров можно привести множество.
Во-вторых, новизна проявится в совершенно ином, по сравнению с прежним, практическом устроении христиан в мире. Ушла эпоха христианских народов и наций, «христианских государств» (которые часто были таковыми лишь по названию). Будущее, по мнению Бердяева, принадлежит свободным духовным союзам верующих, которые будут самообразовываться в общины, братства и движения. Так будет устраиваться внутренняя, неинституциональная жизнь христианской церкви во многих ее аспектах. Церковные структуры сохранятся, но акцент действия духа будет самым сильным в братских союзах. Это означает внешнее умаление христианства (которое и так происходит во всем мире), но сохранение и умножение огня духа, который будет присутствовать в мире незримо, «под спудом». Такое устройство христианской жизни не означает изоляции христиан от мира. К каждому верующему теперь будут предъявляться новые высокие требования – и не каким-то внешним авторитетом, но Самим Богом, собственной совестью и совестью братьев и сестер. Христиане будут узнавать друг друга – в разных народах, в разных конфессиях – и будут узнаваться внешними людьми по духу любви ко Христу и друг ко другу и по духу общения, которое созидает все тот же Дух, а также по милосердному отношению к миру.
В XX веке мы уже могли видеть начало исполнения этого пророчества: появление духовных движений в католической и протестантских церквах, среди православных христиан в Европе и Америке. Подобные союзы стали возникать и в России, хотя исследования по новейшей истории русского христианства все больше обнаруживают ростки этого феномена в православии еще на рубеже XIX-XX вв. Это явление начало набирать силу в первой четверти XX века, но затем из-за исторических катаклизмов из единого потока этой традиции вынужденно образовались как бы два параллельных русла. Это, с одной стороны, опыт новомучеников и исповедников Российских в условиях непрекращавшихся беспрецедентных гонений на христианство в СССР, а с другой – опыт русского богословия и религиозной философии в эмиграции, одним из выдающихся носителей которого был Николай Бердяев.
* * *
Николай Бердяев скончался в 1948 году за своим рабочим столом. Дом в Кламаре был передан по его завещанию Русской православной церкви, и сейчас в нем располагается домовый храм Святого Духа.