Наши дети – «пришельцы» или наследники?

Проблема передачи в семье, школе и обществе культурных и религиозных традиций сегодня стоит как никогда остро. Часто приходится сталкиваться с тем, что у родителей, педагогов и представителей церкви и общества, которые обеспокоены проблемой воспитания, нет однозначного ответа на вопрос, нужно ли прилагать серьезные усилия для приобщения детей и подростков к истории своей семьи, края, страны, есть ли в этом реальная жизненная необходимость? Размышляя на эту тему, известный филолог, культуролог, библеист Сергей Сергеевич Аверинцев, писал: «…Мы, русские, как-то чересчур жалеем своих деток. <…> …Часто ли родители находили нужные слова и нужную решимость, чтобы рассказать своим сыновьям и дочерям о живой истории Церкви и гонений на Церковь, той истории, которой были сами свидетелями? Чтобы передать память о боли из рук в руки? <…> Вчера было рано, сегодня рано – завтра будет поздно: о, как хорошо был известен счет времени верующим родителям в нашей стране!»

Одна из рабочих площадок фестиваля «Преображенские встречи. Имеющие надежду», прошедшего 20 августа в конгрессно-выставочном центре «Сокольники», была посвящена вопросам, связанным с воцерковлением детей и подростков, и, в частности, вопросам воспитания исторической памяти. Большой интерес участников площадки вызвал круглый стол «Отечество земное и небесное: наши дети – пришельцы или наследники».

Как воспитывать в детях историческое сознание, чтобы они были наследниками в нашей стране? Что именно им важно унаследовать? Как помочь нашим детям быть не пассивными и отстраненными наблюдателями происходящего, но становиться активными и ответственными делателями на «историческом поприще отцов»?

Ответы на эти вопросы искали кинорежиссер Дарья Виолина, журналист Елена Каштанова, историки Юрий Троицкий и Владимир Лавренов.

Тон встрече задал показ фрагментов из документального фильма Дарьи Виолиной «Дольше жизни». Он – об истории XX века, полной пробелов и искажений, в которой целые пласты культурной, национальной и церковной традиции намеренно предаются забвению. Долгие годы из наших соотечественников пытались сделать манкуртов [1] – людей, лишенных памяти, убить в них всякую связь с корнями, лишить понятия родины и родства, заставить забыть родителей.

К сожалению, многие наши соотечественники и сегодня плохо ориентируются в истории собственной страны, своей семьи, рода. Академик С.С. Аверинцев называл это состояние «коллективной болезнью Альцгеймера». Ее «симптомы»: отсутствие критического сознания и, как следствие, неумение различать мифы и реальность, ложное и подлинное, в том числе, в традиции церкви; ультранационализм, ложный патриотизм и антипатриотизм: отчуждение от истории, утрата корней, личной взаимосвязи с историей страны. Последнее, в частности, ярко проявляется в отсутствии надежды на будущее, непонимании своей ответственности за судьбу малой и большой родины, за церковь, веры в возможность их возрождения.

Герои фильма всей своей жизнью показали важность сохранения исторической памяти о своей семье, как неотъемлемой части воспитания будущего поколения.

«Надо рассказать судьбу человека, чтобы о ней узнали. И тогда она станет не только его судьбой, но и судьбой других людей. Если собирать много, много, много биографий, — это биография страны, она состоит из биографий людей. Судьбы, судьбы, судьбы как бусы  нанизываются — это и есть судьба страны, это и есть ее история», – говорит одна из героинь фильма.

Дарья Виолина, кинорежиссер, сценарист, член Союза кинематографистов и гильдии продюсеров РФ (Москва), поделилась своим личным опытом, рассказав, как в ее семье передается историческое предание, воспитывается историческая память.

– Моя бабушка прошла лагерь жен изменников родины, она была репрессирована как жена врага народа. Ее опыт, ее рассказы, рассказы ее подруг-солагерниц, которых мне посчастливилось застать на этой земле, стали отправной точкой. Ведь тогда я не занималась документальным кино и не собиралась им заниматься. Пока же было близкое родственное соприкосновение и любовь к бабушке, и любовь бабушки к нам – детям. Рядом с ней я росла ребенком, очень обращенным в прошлое. Потом было близкое знакомство с героями фильма «Дольше жизни», который мы с Сергеем Павловским снимали несколько лет. Погружаясь в мир этих людей, в их трагические судьбы и в не менее трагическую историю нашей страны, мы не становились мрачнее, но наоборот наш дух укреплялся, мы стали несравнимо счастливее. Опыт людей, прошедших через самый настоящий ад физических и душевных страданий и оставшихся при этом несломленными, вселяет в человека истинную веру. Умение сострадать чужой боли, чужим судьбам делает человека человеком. Всех героев фильма объединяет одно качество – это люди, обладающие внутренней силой и светом, который они, сегодня уже глубоко пожилые и зачастую очень слабые здоровьем, продолжают излучать. И в этом свете тебе хочется стать лучше, хочется выпрямить спину. Что-то есть магически-гипнотическое в этих людях, в их глазах, в этом абсолютно неподдельном живом интересе к жизни, который они сохранили, в их тревоге за всех нас.

Очень важно попытаться отвлечь современную молодежь от сиюминутных, модных желаний, влечений, от того, что доставляет удовольствие или кажется нужным и рентабельным для будущей жизни, и развернуть их к другому человеку, к его прошлому, его судьбе, а через это – к истории своей семьи, своей страны. Потому что никакая сухая статистика, никакие даже самые вопиющие шокирующие исторические факты не могут вызвать в человеке, тем более в молодом, истинного сострадания. А обращение к одной конкретной, отдельно взятой человеческой судьбе – может. По опыту воспитания собственных детей, могу сказать, что это посильная задача для каждого. Моему старшему сыну сейчас семнадцать лет. Еще ребенком я начала водила его за ручку к Соловецкому камню на Лубянку в день, когда там читаются имена, и он как послушный мальчик туда ходил. А последние годы без всяких напоминаний, раньше меня, он начинает собирать людей в соцсетях, и приводит туда каждый год все больше и больше молодежи. В прошлом году сын со своими друзьями простояли в очереди у Соловецкого камня четыре с половиной часа, и никто не пожалел об этом, и все ребята, которые с ним были, сказали что придут и в следующий раз. Это делает семья, этому не учат в школе. Но мой сын принес это и в школу, и в сообщество своих друзей. Я уверенна, если такие вещи постепенно насаждать, прививать в семье, это постепенно станет потребностью для наших детей.

В финале фильма Тенгиза Абдуладзе «Покаяние» есть слова: «Если эта дорога не ведет к храму, то зачем она?» Мне кажется, что обращение молодого человека, молодой души к истории своей семьи, отдельного человека, к истории своей страны – это и есть начало движения по этой дороге.

Елена Каштанова, журналист, руководитель детско-юношеского центра Свято‑Екатерининского братства (Екатеринбург), рассказала об опыте создания семейных музеев.

– Действительно, историческую память в нашей стране очень долго убивали, и в результате, сегодня многие ощущают проблему собственного беспамятства, равнодушия к истории. Мы живем в такое время, когда большинство бабушек и дедушек историческую память в семье не передают, чаще бывает ситуация, когда внуки делятся с бабушками прочитанными книгами, приводят в церковь – такой исторический перевертыш. Приходится на ощупь, в темноте искать и поднимать исторические темы, восстанавливать память. В нашем братстве все началось с того, что мы стали обмениваться семейными историями, и оказалось, что практически в каждой семье есть репрессированные люди, люди которые пострадали в период революции. В одном из наших детских лагерей возникла идея открыть музей семейных историй: там были и документы об интересных фактах (в семье были художники, священники), но были и истории, свидетельствовавшие о том, как семья пострадала. На следующий год мы отрыли музей военных историй, где сосредоточились на теме войны. Собирали фотографии, ордена, письма.

И вот такая картина: на улице жара тридцать градусов, речка, а мальчишки бегут и кричат: «Ура, ура! Мы в музей идем». Вызвать такой интерес к истории по учебникам сложно, да и в музеях очень многое зависит от личности экскурсовода. А мы говорим о том, что происходило в жизни тети Тани, дяди Димы, тети Оли, т.е. через историю семьи открываем историю страны. И эти истории будоражат детское воображение, вызывают удивление и интерес.

В музеи мы приглашали друзей, которые приезжали летом в наш лагерь. А плодом стало то, что во многих семьях эта тема проросла: стали искать корни, поднимать архивы, разбирать старые фотографии, документы. Многие люди вдохновились оформлением семейных историй не только в фотоальбоме, но уже в таком виде, который можно друзьям и знакомым показать. Сейчас открыты многие архивы, можно найти о своей семье все, что хочешь вплоть до 1700 года, все это можно изучать, было бы желание.

Еще мы ездим с нашими ребятами в места памяти. Когда мы были в мемориальном музее «Пермь-36», в одной из камер дети десяти-четырнадцати лет попросили: «Давайте помолимся», настолько их ужаснуло то, что они там увидели.

Ездили мы и в места близкой трагической памяти. Недалеко от Екатеринбурга есть самый грязный город планеты Карабаш, там произошла экологическая катастрофа, там выжженные горы и поля, на которых ничего не растет, средняя продолжительность жизни – двадцать шесть лет. Нам даже дышать там было страшновато. Но для детей это стало конкретным примером того, как люди легкомысленно относятся к окружающей среде, к тому, что дано Богом. Они увидели, как творится история, ведь это же все предано забвению.

Юрий Троицкий, канд. истор. наук, профессор РГГУ (Москва), рассказал о создании новой мультимедийной образовательной электронной среды по истории России.

– Когда мой сын пошел в пятый класс, это было очень давно, двадцать восемь лет назад, я стал преподавать историю, так как в школе не было учителя. Я с ужасом увидел школьные учебники истории и понял, что главная проблема исторического образования заключается в отчуждении ребенка от истории. Он читает учебник истории, пусть даже хорошо написанный, с литературными изысками, метафорами, но это все равно не про него и не для него.

Пришлось придумывать другой подход, суть которого в том, чтобы убрать учебники и положить перед детьми подлинные документы эпохи. Дети начинают понимать, что происходило в прошлом, когда они переживают яркие моменты, это почти тактильные ощущения кожей, всеми чувствами, попытка погрузиться в историю.

Но положить надо не просто летописи, письма или дневники – ведь к документам дети относятся так же авторитетно, как и к любому другому тексту. Пришла идея соположить взаимоисключающие точки зрения, разные позиции. Ребенок читает о князе Святославе из древнерусской летописи «Повесть временных лет» – панегирический хвалебный портрет князя победителя. И тут же рядом лежит текст византийского историка X века, современника князя Святослава, который его реально физически видел и оставил единственный в своем роде описательный портрет. Лев Диакон описал Святослава как варвара, грубого воина, который взяв город, двадцать тысяч мирных жителей посадил на кол. И вот пятиклассник читает эти тексты, и ему задают вопрос: «Как ты думаешь, каким был древнерусский князь Святослав на самом деле? Напиши свою историю». Выходит к доске девочка и рисует две частично пересекающиеся окружности. Первая – летопись, вторая – византийский историк, а поле пересечение – подлинный князь Святослав. Я понял, что дети могут сами делать вполне серьезные исторические наблюдения. Каждый ребенок в классе написал свою версию истории, и они не совпадают. Начинается бой. «Откуда ты это взял? Докажи фактом». Докажешь – значит принимаем. Это и есть воспитание ответственной позиции за свою версию. Помнить даты, имена и события – это, может быть, достаточно для сдачи ЕГЭ, но для исторического мышления – нет. История должна быть настоящая, объемная, без всяких купюр, без белых пятен. Нужно развивать в детях критическое мышление. Ребенок вполне может разобраться, что к чему, он должен видеть границу между мифом и подлинностью, понимать разницу между мифологией и фальсификацией. История России – это моя история. Я ее проживаю, я за нее отвечаю и, поэтому готов за это поплатиться пока что оценкой, а дальше – как придется. В этом и есть настоящий патриотизм.

Владимир Ильич Лавренов, канд. истор. наук, член Геральдического Совета при Президенте РФ (Тверь):

– Меня всегда занимал вопрос, как противостоять патриотическому идеологизму или идеологическому патриотизму, который сегодня насаждается достаточно активно. Это происходит потому, что чиновники просто другого варианта, кроме советского, не знают. Советский опыт они считают достаточно адекватным и транслируют его. Они видели форму успешной работы: если дети, то это – пионеры, если подростки, то – комсомол, можно переименовать, и тогда все будет хорошо. Но опыт показывает – не переименовывается, ничего не меняется.

Так что может противостоять? Я для себя открыл – региональное сознание, которое воспитывает историческое сознание в конкретной местности, где человек живет. Это что-то близкое к краеведению, но здесь больше сердца и больше веры, больше здорового патриотизма, который у человека возникает, когда он историю своего края знает немного лучше, чем историю страны.

Утраченная традиция семейных архивов, семейных предметов, которые передаются из поколения в поколение – тоже признак манкуртизации общества. Потому что даже слоник, если он имеет какую-то семейную историю, становится не просто слоником. Он становится семейным слоником. Все зависит от интонации, от истории происхождения этого слоника.

Сегодня у детей запросы большие. Им важно видеть больше людей, учителей, историков, через которых вырабатывается критический взгляд на историю. Должна быть нормальная критика, не нужно бояться говорить детям любого возраста о трагических страницах нашей истории. Дети все это понимают, они не такие глупые и ничего не знающие, как мы считаем. У них сердце все в правильном направлении воспринимает, когда им что-то рассказывают об отечественной истории.

Подводя итоги фестивальной площадки, ведущая Инна Ткаченко поблагодарила всех участников за творческое видение вопросов, связанных с воспитанием исторического сознания, без которого разговор о трудностях и проблемах был бы сухим и неинтересным, бесперспективным. Особо подчеркивалась роль личного свидетельства, общения в передаче традиций, необходимость самим взрослым обретать интерес к своей истории, – тогда будет больше шансов, что наши дети не станут потерянным поколением. Сегодня достаточно много людей стремится уехать из России, потому что у них нет надежды на будущее. Они так думают, что нет. Но такие встречи, как эта открывают новые смыслы, новые творческие пути.

Трагические стороны нашей истории, о которых мы говорили, важно не только помнить и держать в своем сердце, есть необходимость в молитве о покаянии и прощении. Писатель Тамара Петкевич в фильме «Дольше жизни» говорит: «Эти раны надо умело закрывать, это все не взято руками государства. А надо было бы. Руки-то должны быть хозяйские и бережные. Помочь разобраться, наконец, сейчас еще не поздно, сейчас еще надо».

Сегодня роль церкви в вопросах воспитания исторической памяти могла бы стать решающей. Но невозможно просто выступить в роли учителя и сказать: это было плохо, а это было хорошо. Церкви важно самой осмыслять эти темы, и поднимать их в обществе, для молодежи и детей. Ведь обращаясь к нашему наследию очень важно видеть и подлинную красоту, которая всегда была в человеке, в нашей культуре, истории, в стране, и конечно в Церкви.

[1] «Манкурт не знал, кто он, откуда родом-племенем, не ведал своего имени, не помнил детства, отца и матери — одним словом, манкурт не осознавал себя человеческим существом. Лишенный понимания собственного Я, манкурт с хозяйственной точки зрения обладал целым рядом преимуществ. Он был равнозначен бессловесной твари и потому абсолютно покорен и безопасен… Все его помыслы сводились к утолению чрева. Других забот он не знал. Зато порученное дело исполнял слепо, усердно, неуклонно».Чингиз Айтматов «Буранный полустанок» (И дольше века длится день), 1981 г.