«Где могла и как могла она поддерживала огонь человечности»

31 марта – день память преподобномученицы Марии (Скобцовой (1891-1945), матери Марии, как все привычно называли последние годы ее жизни.

Не хочется вновь и вновь обращаться к печальному факту негласного непризнания святости матери Марии в русской церкви. Несмотря на официальную ее канонизацию в 2004 году Вселенским Патриархатом, многочисленные ходатайства священноначалию РПЦ таких иерархов как митрополит Сурожский Антоний, а также мирян (одно из последних было передано осенью 2016 года – список подписей, собранных на выставке, посвященной матери Марии в Петербурге), святость матери Марии остается непризнанной, имя ее не внесено в наши святцы. Свидетельств, по слову одного из членов комиссии по канонизации, оказывается недостаточно.

Но, может быть, в этом есть смысл? Святость матери Марии – «кенотическая», самоумаляющая. «Святости, труда, или достоинства / Нет во мне. За что ж меня избрать», – вопрошала о себе будущая мученица.

Однако есть ряд свидетельств, которые говорят сами за себя. Мы представляем короткую выборку рассказов о матери Марии ее соузниц, тех женщин, с которыми она разделила самые трудные, исполненные страдания месяцы своей жизни. Пусть сегодня они скажут о ее святости сами.

«Она была в хороших отношениях со всеми… не давала ничему второстепенному мешать общению между людьми» (Соланж Пейришон).

«Она оказывала огромное влияние на всех нас, каковы бы ни были наши национальность, возраст, политические убеждения… Мать Марию обожали все» (Розан Ласкру).

«Сидя на своем тюфяке, она устраивала настоящие кружки, и я имела счастье участвовать в них по вечерам. Это был оазис после страшного дня. Она нам рассказывала про свой общественный опыт во Франции, о том, как она себе представляла примирение между православной и католической церквами. Мы ее расспрашивали об истории России, о ее будущем, о коммунизме, о ее многочисленных встречах с молодыми советскими девушками-солдатами, которыми она любила себя окружать. Эти дискуссии, о чем бы ни говорилось, являлись для нас выходом из нашего ада. Они помогали нам восстанавливать утраченные душевные силы, они вновь зажигали в нас пламя мысли, едва тлевшее под тяжким гнетом ужаса. К концу "заседания" мать Мария брала "Настольную книгу христианина", которая уцелела у одной из узниц после обыска, и читала выдержки из Евангелия и посланий. Мы сообща толковали их и проводили "медитацию" на основании их; часто мы заканчивали повечерием. Позже этот период нам казался чуть не райским» (Жакелин Пейри).

«Она сердилась только тогда, когда в ее присутствии кто-нибудь начинал говорить о кулинарных рецептах или мечтать о добавке» (Е.А. Новикова).

«Где могла и как могла поддерживала она еще не совсем потухший огонь человечности, как бы он не выражался… "Только непрестанно думайте, – говорила мать Мария, – в борьбе с сомнениями думайте шире, глубже; не снижайте мысль…"» (С.В. Носович).

Из книги отца Сергия Гаккеля «Мать Мария»