Зачем вспоминать об Освенциме?

Теплый летний день, яркое солнце, зеленая трава... Небольшая группа людей, мужчин и женщин разного возраста, поднимается на третий этаж кирпичного здания и подходит к открытому окну.

– Если бы вы оказались на месте привезенных сюда людей – что было бы с вами в первую очередь? – голос экскурсовода звучит негромко, глаза внимательно смотрят на стоящих.

– Селекция? – молодая девушка отвечает не сразу.

– Именно так. Сначала – селекция, отбор. И в этот момент вы можете навсегда расстаться со своими сестрами, братьями, родителями, детьми. Недавно у нас был выживший узник лагеря Аушвиц[1], живущий сейчас в Канаде. Увидев группу пятнадцатилетних подростков, он подошел к ним и рассказал, что попал сюда как раз в их возрасте. В одном поезде ехало шестьдесят пять человек его родственников: родители, брат, дяди и тети со своими детьми. Уставших, после нескольких дней пути без еды и возможности помыться, их вывели на перрон и стали разделять – кого-то направо, кого-то налево. «Больше всего в жизни я жалею об одном – что в тот момент не попрощался с матерью, – говорил этот пожилой канадец. – Я не мог представить себе, что у нас больше никогда не будет времени попрощаться: ее тут же увели в газовую камеру».

Нашу группу участников международной конференции «Соприкасаясь с последствиями опыта насилия в лагере Аушвиц», начавшуюся в Освенциме 11 августа, привели на экскурсию в 8 утра, так как днем из-за огромных очередей попасть сюда было бы гораздо сложнее. Действительно, на обратном пути мы видели очередь не меньше, чем бывает во время белых ночей в Эрмитаж. Приезжают люди со всего мира, но больше всего – из Польши. Стояли в очереди и дети лет от семи-восьми и старше.

***

На конференцию мы также собрались из разных стран – Албания, Босния и Герцеговина, Италия, Великобритания, Украина, Прибалтика... Больше всего людей из Германии и из Польши как принимающей стороны. Поражаешься мужеству, с которым немцы приезжают в Аушвиц-Биркенау, бывший самым большим нацистским лагерем Европы, возвращаясь сюда снова и снова, приезжая с детьми и внуками... Что ими движет, ради чего они снова тут?

Из России на конференции – преподаватель истории из Курского университета, приглашенный через воронежский Региональный центр устной истории, и несколько человек из Преображенского братства.

Конференция не сугубо христианская: помимо большинства участников, принадлежащих католической и православной церквам, есть и двое мусульман, один из которых – имам.

В течение недели участники конференции обсуждают различные вопросы, связанные с опытом насилия в ХХ веке и способами преодоления его последствий. Обсуждения перемежаются экскурсиями, показывающими, как разные народы воспринимают, в частности, опыт лагеря смерти, которым был лагерь Аушвиц. Таким образом, сразу снимается возможность говорить лишь теоретически, не соотнося свои слова с собственным переживанием того, что мы здесь видим и о чем слышим.

***

Проходя по баракам заключенных, взрослым и детским, показательным для Красного Креста (в которых жили семьи с детьми в отдельных комнатах) и самым обычным, в которых жили по отдельности члены семей, с трехъярусными нарами, худшее место на которых, конечно, было внизу, фактически на каменном полу, мы не можем не вспоминать нашу историю – бараки для советских заключенных, которых мы никогда не видели, жертв советских репрессий, всех имен которых, увы, мы не знаем.

Где наши музеи Норильска и Колымы, Мордовии и Беломорканала? Почему европейцы не боятся обращаться к теме насилия и кажущейся победы зла, а у нас разговор о советских репрессиях запросто могут назвать непатриотичным? Что непатриотичного в том, чтобы желать своей стране, своему народу освободиться до конца от духов насилия и злобы, овладевших ею еще в 1917 году?

***

Многих поражает технологичное отношение к процессу смерти: не только драгоценности, которые заключенные брали с собой, считая, что едут на работу, но вообще все, даже мало-мальски приличные одежда и обувь шли в Германию, а золотые зубы, вырванные уже у убитых людей, перерабатывались в ювелирные украшения. Рядом с витриной, заполненной волосами убитых людей, – гладкое серо-зеленое одеяло, сделанное из таких же человеческих волос...

Юлия Балакшина, одна из представителей Преображенского братства, спрашивает у экскурсовода о мотивации, с которой евреи шли в зондер-команды, в обязанности которых входило приводить людей в газовые камеры, лгать о том, что это просто душ, вырывать зубы, сбривать волосы, обрабатывать одежду погибших и сжигать в печах крематория тела: было ли у кого-то желание попытаться помочь своим соплеменникам или хотя бы помолиться о них после смерти?

– О подобных мотивациях нам неизвестно. У них просто не было выбора.

– Но ведь выбор есть всегда? Они могли выбрать смерть.

– Ну, если только в этом смысле...

***

После многочасовой экскурсии по лагерю Аушвиц-Биркенау подходим к мемориалу, расположенному на территории лагеря. Черные мрачные камни, лежащие друг на друге, памятные плиты на разных языках с советским, по сути, призывом «не забыть и не простить»... Рядом – разрушенное здание крематория, включавшего в себя и газовые камеры, оставшееся таким с тех пор, как фашисты, уходя, пытались скрыть следы своих преступлений.

На вопрос о том, есть ли где помолиться, отвечают, что такого места нет. Предлагаем помолиться прямо тут: сначала своими словами – об упокоении всех здесь убиенных, о мире, о покаянии... Затем поем «Вечную память». Потом в течение дня к нам подходит то один, то другой участник конференции и благодарит за эту краткую молитву…

***

В память об Аушвице входим по-разному: помимо посещения самого лагеря – встречаемся с приехавшими сюда специально несколькими выжившими узниками. После этого – потрясающая по своей силе выставка художника Мариана Колоджея, также узника Аушвица, изображающего лагерный ад с населяющими его многочисленными заключенными – обтянутыми кожей скелетами с огромными удивленными глазами. Входя на выставку, посетитель сразу видит Апокалипсис, изображенный в виде огромного крематория, заполненного людьми. Дальше – бог лагеря – толстый человек, решающий, кому из скелетообразных дать еды чуть больше, а кому – чуть меньше: кому жить, а кому умереть. Только к концу экспозиции на картинах появляется Христос, находящийся рядом со страдальцами. И Он, и они – на кресте...

В течение конференции пытаемся осмыслить увиденное: как могло произойти такое массовое помешательство? Как люди, творя явное зло, могли считать, что поступают правильно? Ведь большинство палачей были достаточно молодыми семейными людьми. У кого-то, как, например, у начальника лагеря, здесь родились дети – и его жена считала, что это были самые счастливые годы ее жизни. Вопрос о детях и родственниках эсэсовцев – отдельная тема, и ее не раз касаются во время конференции. Когда все это началось? Участники вспоминают, что рабочие гетто для евреев устраивались задолго до войны – и народ это принимал. С началом войны евреев везли в Аушвиц через всю Европу – и многие видели, в каких нечеловеческих условиях это происходило. Кто-то продумывал эти убийства, кто-то их совершал, а кто-то – видел и молчал...

***

Эта ежегодная конференция, объединяющая людей разных стран, проходит уже в седьмой раз. Нынешняя отличается от предыдущих добавлением к основной теме еще одной – один день работы конференции будет посвящен знакомству участников с опытом современного православного братства из России: Юлия Балакшина и Игорь Феденко расскажут о Преображенском братстве и его опыте по возрождению памяти о новомучениках и исповедниках веры, но главное – о том, как помогать человеку освобождаться от подавляющих его последствий антропологической катастрофы ХХ века.

За два дня работы конференции уже не раз говорилось о значении христианской антропологии. Первым о ней заговорил архиепископ Людвиг Шик, президент фонда им. Максимилиана Кольбе, одного из организаторов конференции. Он говорил о том, что примирение невозможно без прощения. О внимании к каждому человеку говорит и экспозиция в музее лагеря: слова «У каждого человека есть имя» в Аушвице звучат как вызов. Ведь в лагере каждого человека сразу же брили, переодевали в казенную полосатую одежду и вместо имени присваивали номер, делая соответствующую татуировку на руке.

Также в программе – знакомство с историей мучеников веры, погибших в лагерях в ХХ веке. Юлия Штонда (Региональный центр устной истории в Воронеже, братство во имя Тихона Задонского) подготовила доклад о святой матери Марии (Скобцовой).

***

Конференция, организованная Центром диалога и молитвы при поддержке фонда им. Максимилиана Кольбе, продолжит свою работу до 16 августа. Ее цель лучше всего сформулировал отец Манфред Дезелерс, немецкий католический священник, руководитель Центра диалога и молитвы в Освенциме, расположенном неподалеку от лагеря и принимающем в своей гостинице всех желающих:

– Мы стараемся смотреть на всех погибших в Аушвице так, как смотрит Господь – со всей любовью и состраданием, плача вместе с Ним. После этого и на наш сегодняшний мир мы можем взглянуть иначе, с настоящей любовью, увидеть, сколько страданий рядом с нами, и спросить себя – где наше сердце?