Я не верю в то, что жить по Евангелию можно без общины
— Как говорить с теми, кто считает, что им не нужна наша помощь? Я говорю о тех молодых людях, которые просто живут ночными клубами, наркотиками, деньгами, о людях, которые полностью погружены в мирское? Как и где найти точки соприкосновения с ними? Где начать?
— Прежде всего – начинать с молитвы. Молодые люди современного мира пусты. Они не знают, что такое любовь. И, более того, они даже не думают об этом. Единственное, что им знакомо, это любовь к самим себе. Со многих точек зрения мы можем рассматривать российский народ как народ невоцерковленный. Нужно начинать так, как если бы эти люди никогда не слышали о том, что существует Евангелие. Для того чтобы это сделать, нужно самим начать жить по Евангелию, потому что если они встретят вас и увидят нечто иное, они скажут: «О чем это ты? Ты живешь так же, как и я». И они отвернутся и уйдут, потому что вам нечего им сказать. Но если ваша жизнь изменится и вы начнете жить по Евангелию открыто, они обязаны будут это заметить.
На Валааме я встретил одного молодого человека, которому было примерно двадцать пять-тридцать лет. Он происходил из обеспеченной семьи, с восемнадцати лет гонял по Петербургу на БМВ, обошел все ночные клубы, попробовал наркотики и все с этим связанное. Он мне сказал:
— Это был ад, но я не знал ничего другого. У меня были друзья, которые покончили жизнь самоубийством. У меня были друзья, которые специально принимали передозировки наркотиков. Когда я пил и принимал наркотики, я думал, что у меня были друзья. Но когда я заболел, все меня покинули, потому что своей болезнью я мешал им заниматься тем, чем они хотели.
У него был один-единственный друг, его одноклассник, который был верующим. И этот друг сказал ему:
— Тебе нужен Христос.
Его бабушка была верующей и крестила его в младенчестве. Когда он был еще ребенком, она брала его с собой в церковь. Она умерла, когда ему было восемь лет. Родители Церковью не интересовались, и потому больше он порог храма не переступал.
Друг сказал ему:
— Езжай на Валаам.
— Что мне там делать? – удивился он.
— Оставайся там, пока ты себя не найдешь, – ответил его друг, – а потом ты найдешь и Бога.
И вот этот молодой человек пришел со мной побеседовать. И он сказал:
— Друг мне сказал, что я должен найти себе духовного отца. Не могли бы вы им стать?
Я ответил:
— Я не могу… Я живу в Нью-Йорке, а ты живешь здесь. Но я знаю священника, к которому ты можешь обратиться.
Я назвал ему имя священника и увидел, что молодой человек смотрит на меня вытаращенными глазами. Я спросил:
— Чего ты так на меня смотришь?
— Это тот священник, которого мне посоветовал мой друг.
И я послал его тогда к этому священнику. А позже, когда я поделился с ним некоторыми своими планами на пребывание в России, он сказал:
— Я хочу быть первым вашим добровольным помощником в осуществлении этих планов.
Все начинается с того, что вы идете к тем людям, которые носят в себе боль, и говорите им, что вы хотите помочь им справиться с этой болью. По мере того как вы строите с ними доверительные взаимоотношения, вы можете рассказать им о своей собственной греховной жизни, о той пустоте, которая есть и в вас, и о том, что Христос – это ответ. А потом ведите человека в церковь.
Любовь не нуждается в языке. Вера не нуждается в языке. Служение не нуждается в языке. Начинать надо с того, что вы усвоите эти вещи.
Не знаю, как можно жить и не видеть возложенной на нас обязанности относиться ко всем с любовью. В Нью-Йорке есть женщина, католическая монахиня. Когда-то она была президентом католического колледжа. Однажды она приехала на городскую автобусную станцию, чтобы отправиться в путешествие через всю страну. Подходя к автобусу, она увидела бездомных женщин, одной из которых она дала милостыню. Бездомная ее поблагодарила, а женщина повернулась, чтобы продолжить свой путь, как вдруг к ней подошла вторая бездомная и тоже попросила денег. И женщина подумала: «Н-да, сейчас, наверное, они все будут ко мне подходить по очереди!» И чтобы избежать этого, она быстро запрыгнула в автобус. Автобус поехал. И всю дорогу, как она рассказывала, она думала об этих бездомных, от которых она убежала. Она ехала и размышляла: «Я еду на конференцию преподавателей католических колледжей, и зачем, если я не могу жить как христианка? Между тем, что я говорю, и тем, как я живу, – огромная пропасть… »
Она вернулась в Нью-Йорк, рассказала в своем колледже об этом случае и затем, в следующем семестре, сложила с себя полномочия президента колледжа. Далее, она и еще несколько монахинь купили дом напротив того автобусного терминала и назвали его «Место, где пребывает Бог». Сейчас ей примерно восемьдесят пять лет, и каждое утро она открывает дверь своего дома и принимает под его крышу одну из тех бездомных женщин. Она дает ей возможность помыться, постирать свою одежду, поесть, отдохнуть. И один человек спросил ее:
— А что вы рассказываете им о Христе?
В ответ она только засмеялась. Понимаете? Она засмеялась и сказала:
— Если это не научит их тому, Кто такой Христос, никакой катехизис их никогда не научит, ни один крест на стене их не научит.
Она рассказывала, что еще ее спросили:
— А вы кого-нибудь окрестили? Она ответила:
— Нет. Это сделал Христос.
Все, что нам необходимо делать, это то, что Он нам говорит, – и тогда Он разрешит наши сложности. Он позаботится обо всех языковых барьерах, обо всем, потому что Он будет использовать нас как орудие в Своем делании. Он гораздо умнее нас. Он говорит на значительно большем количестве языков, чем мы. Он может сотворить любое чудо. И Он крестит тогда, когда Он сочтет возможным.
— Вы упомянули о своих планах. Можно поинтересоваться, что это за планы?
— Я не верю в то, что жить по Евангелию можно в одиночку, без общины. Поэтому, я думаю, Россия, так же как и Америка, и Греция, и любая другая страна, страдает от того, что церковная жизнь проходит вне рамок христианской общины. Вот что я предлагаю. Я думаю, что каждый город должен основать братство православных верующих. Каждое братство должно состоять из нескольких кругов. Ядро братства должны составлять люди, мужчины и женщины, которые готовы жить по Евангелию в самом радикальном смысле. Они начали бы с того, что давали бы обещание жить подобным образом один год. Они бы давали обещание жить в послушании, жить в бедности, не имея ничего. И они бы давали обещание жить целомудренно. Вместе молиться, вместе жить и вместе служить ближним. Это – ядро. Далее, более широкий круг членов продолжал бы жить в своих домах, но приходил бы молиться вместе с первой, маленькой группой. Они бы обещали жить в послушании, бедности и целомудрии, но уже внутри тех обществ, в которых каждый из них живет. С пятницы по воскресенье они бы все собирались вместе и проводили время вместе с остальными членами братства, – потому что для нашей молодежи период с вечера пятницы по утро понедельника является временем наибольших искушений. Таким образом, они бы приобретали любовь и поддержку людей, которые взяли на себя большие обязательства. И третьей фазой жизни подобных братств была бы проповедь Евангелия на улицах.
Это осуществимо. Нужно, чтобы в братстве жил кто-то на регулярной основе, кто возглавлял бы его деятельность. Нужно вместе совершать богослужения. Нужно начать жить как христиане, которые верят в Евангелие, как люди не от сего мира. Если бы каждый город имел такое братство, то через какое-то время вы бы снова имели православную страну. Я верю в это. Кто готов?
— Монастырь?
— Нет, не монастырь. Почитайте Деяния апостолов. Те люди, о которых рассказывает эта книга, не были монашествующими. Они жили и имели все общее. Они жили в послушании своим старейшинам. Они жили целомудренной и святой жизнью, служа своим братьям и проповедуя Евангелие. Вот о чем я говорю. В таком братстве есть место семейным людям. Но даже в браке вы должны быть целомудренны. Семейные пары, которые не живут целомудренной жизнью, живут в грехе.
— На год?
— Для начала. Потом – на всю жизнь. Есть желающие? (Считает поднятые руки.) Один, два, три, пять, семь… Прежде чем я уеду, я хочу получить ваши имена и координаты. Если вы высоко поднимете Евангелие, люди захотят его. Люди не живут по Евангелию, потому что они о нем не слышат, они его не видят, они не могут его потрогать. Готовьтесь.