«Три кита» христианской аскетики
Как люди достигают святости? В большей степени это зависит от их усилий. Поэтому поговорим об аскетике. Слово «аскетика» происходит от греческого «аскео» – «упражняюсь». В этом широком смысле слова аскетика может быть везде. Она есть даже среди неверующих. Аскетикой можно назвать даже спортивные упражнения. Но не спешите делать глубокие выводы в духовных вопросах, особенно в вопросах аскетики, когда вы сталкиваетесь со схожестью форм. Всякий глубокий и серьёзный, знающий человек вам скажет, что близость форм аскетической жизни далеко не всегда означает близость их духа и смысла. В наш век, когда люди обнаружили значительную схожесть различных форм аскетической деятельности, они, к сожалению, стали легковесно думать, что все религии – это по сути что-то одно, только слова в них разные, потому что есть разные культуры. На этом построены и многие теософские системы разного вида, когда по схожести внешней пытаются утверждать единство внутреннее. Часто бывает как раз наоборот: разные формы могут свидетельствовать о единстве, а одна и та же форма может быть порождена разными духами.
В церкви есть принцип единства духа и смысла в единстве и многообразии форм. Для нашей церкви было бы большим благом, если бы мы как раз увеличили это многообразие жизни церкви и в богослужении, и в аскетике, и в богословии – именно многообразие форм жизни церкви. Это способствовало бы углублению церковной жизни, потому что разные системы в церкви начинают неизбежно конкурировать. И тогда происходит то, о чём писал апостол Павел: «Должно быть между вами разномыслиям, дабы открылись искусные» (1 Кор 11:19) – то есть более глубокие в вере. Важно это и в аскетике.
Практика аскетическая и практика мистическая типа Иисусовой молитвы по внешности очень схожи с практикой некоторых нехристианских сект и направлений. Нечто подобное есть в мусульманстве, буддизме, индуизме, особенно в йоге. Но, повторяю, не обманывайтесь: не всегда эта схожесть говорит о внутреннем единстве, хотя не надо забывать, что есть вещи по-настоящему общечеловеческие, потому что все люди – образ Божий, и не будем пренебрегать этим. И коли во всех людях – а мы утверждаем это самым серьёзным образом – есть черты образа Божия, те или иные, более или менее реальные его проявления, то мы можем говорить об общечеловеческом опыте не только в плане этики, как мы уже говорили прежде, но и глубже, полнее – в области таинственной, сакраментальной. Только этому надо знать меру, и такие утверждения должны быть ответственными и обоснованными.
И хотя христианская аскетика имеет некоторые схожие черты с другими системами (и бояться этого не следует), всё же она как система отличается от других. Почему? Потому что она богочеловечна. Это не просто человеческая практика, не просто человеческий опыт, не просто опыт трансцедентальный, говорящий о единстве человека с космосом, с миром и со всею жизнью, но христианская аскетика принимает в расчёт невозможность достижения цели без помощи Божьей (здесь и далее выделено ред.). Поэтому христианские аскетические принципы и по смыслу своему, и по духу, и по составу имеют свои, чисто христианские, особенности, в то время как другие аскетические системы, как правило, рассчитывают только на явные или скрытые силы самого человека без полного объяснения, откуда они берутся. Нам с вами очень важно знать и помнить, что христианская аскетика есть аскетика церковная, а не индивидуалистическая. Церковь «восхищает» Царство Божье (то есть овладевает им) через постоянные усилия её членов (ср. Мф 11:12), но Усилия без какого-либо насилия.
Мы теперь должны с вами поговорить и о некоторых аскетических принципах, хотя бы важнейших, и, следовательно, об основных категориях аскетики христианства. Уже в самом начале аскетической практики каждого человека-христианина он должен иметь понятие о послушании, кротости, терпении, смирении, нестяжании и целомудрии.
Послушание есть глубинный принцип, который противостоит в христианской жизни своеволию и гордости человеческой. Послушание требует духовной открытости, доверия и смирения, самоумаления, ощущения себя ниже того, кого ты слушаешь или слушаешься. Или лучше сказать словами Писания: «Почитайте других выше себя» (Флп 2:3). Этот нюанс я хочу для вас подчеркнуть. Очень часто эти вещи путают. Думают, что лучше всего считать себя ниже всех, и говорят: считай себя ниже всех, и ты будешь смиренным. А Писание говорит вроде бы то же, да не совсем: почитай других выше себя. Жизненно это не одно и то же. Когда считаешь себя ниже всех, тут как бы нет устремлённости к совершенству, и акцент ставится на себе: центр – это я. Здесь затруднено движение к духовному росту человека. А когда других считаешь выше себя, то не судишь о себе, а судишь о других, причём в лучшую сторону.
Христианская аскетика зиждется на трёх китах: не только на послушании, но ещё, как вы знаете, на нестяжании и целомудрии. Именно эти три добродетели легли в основу монашеских обетов. Собственно, в православной практике монашеские обеты и есть обеты послушания, нестяжания и целомудрия.
Что такое нестяжание? Оно противостоит человеческой тенденции находить себе опору в жизни во внешнем, вовне, а не в Боге, в мире и в себе. Быть нестяжательным – это то же, что, быть нищим духом. Во всяком случае, эти вещи очень близки.
А что такое целомудрие? Целомудрие противостоит жизни, направленной исключительно на наслаждения. Это противоположно искушению неверности в любви. Человеку нужно быть целостным и умом, и телом. Человек должен жить в духовном единстве с собой и с другими людьми, в единстве с Богом и миром, то есть целомудренно.
Есть ещё три важных аскетических принципа в христианстве: кротость, терпение и смирение. Мы касались этого, когда говорили о заповедях блаженства. Я говорил, что есть смирение и что есть кротость, в связи с тем, что говорит Господь: «Научитесь от Меня, как Я кроток и смирен сердцем, и найдёте покой вашим душам» (Мф 11:29). Кротость – это тихий, добрый, ласковый нрав человека, это мирный дух в нём. И отсюда же проистекает смирение, происходящее от корня -мир- или -мера-(по-старославянски писалось «смерение» – Прим. ред.). Мир с Богом и людьми и своя мера пред Богом и другими людьми – вот что за этим стоит. Эти добродетели никак не могут быть определены извне, только по внешним формам жизни. Мы хорошо знаем, что смирение бывает «паче гордости», то есть оно легко может превратиться в ложное смирение, как и все другие аскетические добродетели. Добродетели легко превращаются в свою противоположность. Очень часто человека называют смиренным лишь по его манере поведения, по тем или иным формам его жизни, по тону голоса или склонённой голове и т.д. Думают, что смиренен тот, кто низко кланяется или показывает другие знаки самоуничижения, и как часто при этом ошибаются! Терпение часто понимают как духовную пассивность, что, конечно, тоже неверно. Терпение не есть духовная пассивность, наоборот, оно есть плод максимальной духовной активности, направленной на исполнение заповедей Божьих и воли Божьей, правды Божьей в себе, вокруг себя и в мире. Терпение возникает как естественное следствие исполнения воли Божьей и отстаивания правды Божьей. Человек, идущий по этому пути, часто находит в мире сем непонимание, более того, его встречают агрессивные силы зла – и человеку приходится терпеть. И здесь важно, чтобы он терпел со смирением и продолжал идти по пути правды Божьей, исполняя заповеди Божьи, закон Божий, творя волю Божью даже тогда, когда против него ополчается весь мир.
Нередко этими основоположными добродетелями христиан в христианстве же и злоупотребляют. Их двойники стали ложными символами христианства. Сплошь и рядом их выставляют напоказ, когда отрицают христианство, потому лишь, что понимают их не по-христиански, неверно. Можно только сожалеть, что повод для ложного понимания этих добродетелей даём мы сами. Когда на нас нападает зло, мы уходим в сторону и говорим: «надо потерпеть» или «ты смиряйся», «Господь терпел и нам велел», «это реальность жизни» и т. д. Так часто говорили и делали раньше и до сих пор так говорят и делают. «Бог управит». «Ты думаешь, что ты что-нибудь можешь сделать? – Ничего ты не можешь. Вот и отойди». «А если будет на то воля Божья, Бог всё и так сделает». Это ложное смирение, ложное терпение и ложная кротость. По существу, это монофизитство. Часто люди делают что-то только потому, что так говорит начальство. А начальство, даже духовное, считает: что бы оно ни говорило, возражать ему не надо, «потому что должно быть послушание». При этом оно не всегда заботится о том, чтобы его требования целиком и полностью совпадали с волей Божьей и правдой Божьей. И часто это ложно понятое послушание открывает лазейки для жестокости и эксплуатации другого человека, для его унижения и разрушения. Конечно же, это никак не является христианской добродетелью.
Целомудрие тоже часто извращалось и трактовалось только в плотских, внешних, формальных категориях, что неверно. Целомудрие, повторяю, вещь духовная. Бездуховное целомудрие, да и никакое другое только плотское состояние человека (в браке или вне брака) не может дать само по себе положительного результата.
Под именем нестяжания часто один грабил другого, притом говоря: «Ты же хочешь быть нестяжательным, так зачем тебе бороться? Тебя ограбил кто-то, тебя притесняют – а ты терпи. Что тебе до этих земных благ?» Так в XX веке стали говорить даже самой церкви, обратив против нее же эту аргументацию. Её не однажды грабили со словами: что тебе, Церковь, до земных дел? Поэтому часто члены церкви оказывались вне правды закона, по отношению к ним творилось беззаконие и несправедливость.
Аскетика всегда имеет своей целью восстановить единство духа человеческого с духом Божьей благодати и гармонизовать внешнюю и внутреннюю жизнь человека, христианина. Это очень важно – гармонизовать дух, душу и тело человека в свете благодати Святого Духа. Аскетика в этом смысле уникальна, поскольку она, хотя и рассчитывает на помощь Божью и без этого немыслима, всё-таки является движением от человека к Богу, постепенно, как по ступенькам, восходя снизу вверх. В этом смысле она сходна с Богопознанием, которое для нас также является движением снизу вверх. Это отличает Богопознание от божественного Откровения, которое есть движение сверху вниз, от Бога к человеку.
Наша церковь, будучи по преимуществу церковью Предания и в первую очередь церковью Богопознания, не случайно делает акцент именно на аскетике, которая сродна в этом своём движении с Богопознанием. В нашей церкви аскетические акценты значительно сильнее, чем в других, например западных, церквах именно потому, что аскетика является движением снизу вверх. На этом пути необходимы дисциплина и упражнение, ибо кроме духа в этом процессе всегда участвует плоть, которая более инерционна и консервативна, чем дух. Духовная дисциплина – это постоянное чувство ученичества у Христа, а аскетические упражнения – это постоянные усилия по воплощению христианских принципов жизни. Именно дисциплина – но духовная, а не палочная, внешняя – должна практиковаться в аскетике. Дисциплина, не сводимая как просто к упражнениям, так и просто к послушанию, да и вообще к каким-то рациональным вещам. Именно такая дисциплина ведёт к подлинному послушанию Богу и тому, что от Бога, как и тем, кто от Бога.
Аскетика – это измерение длины духовного пути. Ведь действительно, христианская жизнь – это путь, и у него есть разные измерения. Христос говорит: «Я есть Путь». Но путь может иметь разные измерения. Есть измерение широты пути – это заповеди, это этика. Путь имеет и свою длину. Дорога бежит, бежит вперёд... Она чётко задаёт направление, но конца пока не видно: это – аскетика. А есть и высота пути – это мистика. Итак, есть три измерения, и между ними очень чётко видны и различия, и их связь, единство: путь один, но он имеет свою длину, ширину и высоту. Конечно, чем выше человек, тем дальше он видит свой путь. Это большой плюс, то есть без мистики нельзя. Но всё-таки человек обычно, идя по пути, в первую очередь отслеживает сам путь, его длину. А если он забудется, его ноги занесут направо или налево, то он окажется в кювете, что с некоторыми тоже случается. Так что и высота, и ширина, и длина пути – вещи важные.
Фрагмент таинствоводственной встречи 5 мая 1994 года