«Сверхъестественное дело»

Актовый день – одно из главных событий для любого вуза. Обычно в этот день подводятся итоги прошедшего учебного года и определяются новые задачи на будущий. Но помимо этого, Актовый день – это возможность каждого человека, от ректора до студента-первокурсника, поздравить друг друга и институт с праздником, поделиться друг с другом радостью от причастности к общему делу. Ведь Свято-Филаретовский институт – институт, который поддерживается Преображенским Содружеством малых православных братств, в каком-то смысле, плод общей христианской жизни членов братства.

О том, что же такое братский институт, мы попросили рассказать ученого секретаря СФИ, профессора Александра Копировского.

– Уважаемый Александр Михайлович, Свято-Филаретовский институт тесно связан с Преображенским братством. Дайте, пожалуйста, Вашу оценку братского института как явления.

– Заниматься просвещением для православного братства – естественно. Бывают разные типы братств, но главной задачей для большинства были либо защита веры, либо просвещение. А вот создание братством своими силами богословского института – это дело сверхъестественное. Такое может себе позволить далеко не каждое братство. При этом о нашем институте можно говорить не в категории создания, а только в категории рождения. Потому что Свято-Филаретовский институт не был «организован» сверху, а родился изнутри, из потребностей церкви, что и реализовалось в братстве.

При этом отец Георгий Кочетков – основатель института – всегда предполагал, что институт будет готовить людей для служения не только в братстве, но и во всей церкви. Нужно понимать, что здесь не имеются в виду конкретные церковные учреждения. Братский институт в первую очередь существует как живое тело, он сам – часть братства, и не может лишь выполнять социальный заказ и существовать как обычное светское учреждение, только с припиской «богословское».

Долгое время было именно так: в церкви существовали учебные заведения, которые готовили священников, а в светских университетах были богословские факультеты, выпускавшие образованных в этой области людей, которые при этом могли быть даже неверующими. Теперь, совершенно очевидно, пришло время других учебных заведений, рожденных вне официальных церковных структур и, в то же время, не являющихся обычными светскими вузами. В таких школах, институтах важен братский дух, который касается не только момента их возникновения, но пронизывает их каждодневную жизнь. Я думаю, что наш институт в этом направлении – одна из первых «ласточек». В современном мире для большинства христиан принципиально важно иметь возможность получить качественное богословское образование. И оно не должно быть оторванным ни от жизни вообще, ни от по-настоящему церковной, т.е. братской жизни. Конечно, институты, подобные нашему, не могут появляться в массовом масштабе, но они должны быть.

– То есть это некоторое намеренное повышение планки качества не только конкретно образования, но и в принципе качества христианской жизни?

– Да, вопрос качества сейчас стоит на первом месте. Можно было бы дать поверхностное знание большому количеству людей, но полуобразование, на мой взгляд, хуже, чем необразованность. В последнем случае у человека хотя бы нет иллюзий по собственному поводу ...

– Если мы говорим, что братство априори свободно и живо, нет ли противоречия в том, что оно создает довольно строгую структуру, которой по определению является любой институт?

– Братство не формально, но это не значит, что оно бесформенно. У него тоже есть свои границы – внутренние и внешние. Конечно, в институте момент формализации намного больше: есть лекции, семинары, экзамены, оценки (бывают и двойки…). Но даже такие вещи не должны иметь только формальный характер. Ведь качество духовного образования во многом зависит от способности преодолеть «усреднение», единый (и потому неизбежно формальный) подход к людям.

Сейчас об этом много говорят и в светской педагогике. Например, одна и та же оценка для разных людей означает разное – для кого-то тройка будет как пятерка с плюсом, потому что человек ничего не мог и вдруг превзошел себя, до чего-то дотянулся, а для кого-то тройка – позор и ее необходимо пересдать. Зачем же тогда одинаковые оценки ставить обоим? Нужно выработать другие критерии успешности и неуспешности. Подобный подход возлагает большую ответственность и на студентов, и на преподавателей.

– Можно ли вспомнить какие-то примеры подобных институтов в истории?

– Например, Свято-Сергиевский православный богословский институт, который был учрежден в 1925 году на втором съезде Русского студенческого христианского движения. Его не создавала ни иерархия, ни светские учреждения – никакие структуры «сверху». Он родился из потребностей церкви.

Открытый университет протоиерея Александра Меня тоже возник не по решению внешней структуры. Правда, здесь очень многое было завязано на личности отца Александра. И в нашем случае отец Георгий был главной фигурой, «родителем» института. Но он не смог бы (да и не собирался) реализовывать эту идею, если бы не ощущал вокруг себя уже существующее братство.