«Распахнуть форточки бытия»: поиск человека и поиск Бога в русском роке

Поэты эпохи выражали в своих песнях жажду любви и свободы, надежду на обретение своего призвания. Русский рок был попыткой помочь человеку распрямиться, напомнить ему о собственном достоинстве. Мог ли герой этих песен быть воплощен в реальности или ему было суждено остаться лишь строчкой из песни? Об этом говорили в Екатеринбурге на встрече «Поиск человека и поиск Бога в русском роке», организованной Свято-Елизаветинским малым православным братством.

Как воспринималась эта музыка современниками? Самое краткое описание привел ведущий встречи Игорь Лисков: «Это было что-то живое». После встречи одна из ее участниц сказала: «В то время у нас не осталось музыки. Впечатление было такое, что закрыты все форточки, и нечем дышать. Мы искали новые песни, потому что "Подмосковные вечера" слушать уже было невозможно».

«Перемен требуют наши сердца!» – таким был девиз человека в этой душной атмосфере. Все, что угодно – только откройте форточки! Была уверенность, что вместе со свежим воздухом с неизбежностью придет что-то лучшее. Но представление о том, что именно должно прийти, было туманным. Как должен жить человек свободный? Во что он будет верить, чем он будет занят? 

Герой русского рока был убежден, что со свежим воздухом придут и ответы. Это был герой духовного сопротивления, и его нельзя было свести к подростковому бунту, как это пытались сделать многие идеологи «страны закрытых форточек». Борьба за свободу была смыслом жизни, а победа виделась как нечто недостижимо удаленное. «Эх, как бы мне дожить, да как увидеть время, когда эти песни станут не нужны?» – пел один из лучших поэтов рока Александр Башлачев. В самом деле, разве может надеяться герой баррикадных боев, что он доживет до победы?

Поиск свободы не соответствовал устремлениям, предписываемым образцовому строителю коммунизма. Можно сказать больше: он не вписывался даже в быстро ставший каноническим образ «героя асфальта», он превосходил его самые смелые мечтания.

Я ранен светлой стрелой, меня не излечат.
Я ранен в сердце – чего мне желать еще?
Как будто бы ночь нежна, как будто бы есть еще путь –
Старый, прямой путь нашей любви.
Борис Гребенщиков, «Серебро Господа моего».

Многие различали этот путь, вечно старый и вечно новый, тот, который «выше звезд, выше слов, вровень с нашей тоской». Прямой путь любви — многие начинали видеть, что именно на этом пути можно обрести смысл жизни. Не за это ли борется человек свободный? «Когда человек обретает смысл жизни, все остальное по сравнению с ним становится тусклым, – говорил ведущий встречи. – Но на пути к этому смыслу человек сталкиваться с препятствиями – несовершенством мира и несовершенством самого себя».

Как ветра осенние жали — не жалели рожь.
Ведь тебя посеяли, чтоб ты пригодился.
Ведь совсем неважно, от чего помрешь,
Ведь куда важнее, для чего родился.
…
Как ветра осенние уносят мое семя.
Листья воскресения да с весточки – весны.
Я хочу дожить, хочу увидеть время,
Когда эти песни станут не нужны.
Александр Башлачев, «Ветра осенние».

Многие авторы эпохи делились со слушателем опытом обретения этого пути. «Что мы можем у них взять? Мне нравится, как они ответили на вызов времени – быстро, четко и без колебаний, – поделился Игорь Лисков. – "Весточка – весна" была воспринята ими совершенно ясно».

Гости встречи в своих размышлениях несколько раз подбирались к вопросу – достаточно ли писать песни о свободе, чтобы быть свободным? Достаточно ли слушать песни о любви, чтобы научиться любить? На этих вопросах остановился русский рок.

Спустя больше чем десятилетие после гибели Виктора Цоя и Александра Башлачева герой фильма «Брат» идет с обрезом под полой, а в наушниках у него звучит «Наутилус». Не только форточки уже распахнуты и разбиты, а уже весь казавшийся несокрушимым бетонный бункер давно обрушился, и это произошло гораздо быстрее и проще, чем думали люди на баррикадах. И оказалось, что в мире надо не только слушать музыку, но и как-то действовать самостоятельно.

Герой фильма «Брат» действует в мире совершенно определенным образом. Музыка, братство и правда, которая сильнее всего – это становится для него моральным основанием для действия, во многом противоречащего любви. Он слышит призыв музыки именно так – и, возможно, герой 1990-х другого смысла вынести из этого призыва и не мог. И всё же, по словам одного из гостей встречи Олега Глаголева, творчество поэтов русского рока оставило в сердцах людей какую-то «ступенечку», от которой можно оттолкнуться.

«Я благодарен судьбе, что некогда по студенчеству мне довелось погрузиться в эту среду, – поделился участник встречи Дмитрий Парфенов. – То слово, которое несли поэты, создавало вокруг себя определенную культуру. Создавало среду, которая позволяла более глубоко воспринимать эти тексты. И мир открылся в большом многообразии. Мы принимали это, может быть, даже без фильтрации, но, в конечном счете, это давало толчок к росту. Это был очень важный жизненный опыт: жизнь вместе с группой единомышленников, практически в общине. Несмотря на безусловное и очень сильное давление среды, нас воспринимали даже с некоторым пиететом, потому что мы жили дружно».

«Время пробуждения, время звуков, время колокольчиков – все, что открыло нам это время, важно не пропустить», – сказал еще один гость Дмитрий Попиченко. Русский рок не просто поёт о том, что этот мир слишком сер и узок, он пытается прорваться к чему-то иному. «Этот серый и узкий мир – ненастоящий, настоящий мир – это мир красивый, свежий и гармоничный, он призывает человека жить и радоваться», – добавил он.