Дорогие отцы, братья и сестры!
Очень горько, что обстоятельства не позволяют мне участвовать в нашей конференции – впервые за последние пять лет. Очень жаль, что я не увижу дорогих мне любимых лиц, которые я всегда с благодарностью помню, что я не почувствую того воздуха общения братства, которое всегда так поражает на этих встречах. Созданная вами возможность общения – настоящее чудо и источник надежды в наше темное время. Помоги вам Бог хранить это чудо!
Я предполагала говорить об одиночестве как о полярной противоположности общения и общности, – наравне с рознью, упомянутой в названии конференции. И, с другой стороны, об одиночестве как о необходимом дополнении к общению. Я хотела рассказать об истории всеобщего одиночества как явления нового времени, новейшего времени. («Я участвую в сумрачной жизни, / Где один к одному одинок» (Мандельштам). О его истории в нашей стране в годы принудительного коллективизма, когда одиночество как тема и как позиция были запрещены в качестве классово чуждого явления. Так что и любителям, и художникам (Мамардашвили, Бродский) приходилось отстаивать право на одиночество и его ценность.
Ценность же одиночества, – не того массового одиночества, с которого я начала, а «святого одиночества», словами Рильке: «О, святое мое одиночество – ты!», ценность беседы с самим собой, которой всегда пренебрегает тоталитаризм, наш или германский, посреди другого – эта ценность в том, что человеку необходимо переживать единственность собственной жизни, которая в своей глубине приходит в общение со всем миром. Уединение и общение – это в своем роде вдох и выдох внутренней жизни.
Там, где этот ритм нарушается, мы имеем дело уже не с общностью, а с коллективом. Какую «ненавистную рознь» оставляет нам принудительный коллективизм, в какое убогое одиночество он погружает человека – тому мы все свидетели. Я надеюсь позже подробно изложить вам эту мою мысль, тему и услышать ваши отклики. А пока могу только пожелать успеха, плодотворности конференции и помощи Божией во всех начинаниях.