Последний победитель

6 августа преподаватели, сотрудники, студенты Свято-Филаретовского института, члены Преображенского братства собрались в часовне СФИ на литию по трагически погибшему 5 августа протоиерею Павлу Адельгейму. Помолиться об известном пастыре пришли также Елизавета Михайловна Шик, Анна Ильинична Шмаина-Великанова.

Несмотря на время отпусков, часовня была заполнена теми, кто знал и любил о. Павла. Большинству членов Преображенского братства посчастливилось лично встречаться с ним: он преподавал в СФИ, участвовал в конференциях, организованных Преображенским братством и институтом, принимал паломнические группы с нововоцерковленными, встречался с молодежью. Уже давно о. Павел был другом братства, а последнее время – и его членом.

Сложно описать чувства, которые охватывали присутствующих: это и уверенность в том, что Господь примет Свое чадо туда, где «праведники сияют как звезды», и горечь от того, что мы в своей земной жизни больше никогда не услышим о. Павла.

Здесь мы публикуем слово на литии профессора СФИ Александра Михайловича Копировского.

«Тяжело и невместимо до конца то, что свершилось… Лишь несколько дней назад мы поздравляли о. Павла с 75-летием. И мы видели, насколько он исполнен силы Духа, насколько время над ним не властно, даже не было заметно, чтобы он с годами как-то менялся – настолько то, что было у него внутри, определяло его жизнь.

Я с ним познакомился в конце 70-х годов, когда он только-только начал служить в Пскове. Это произошло случайно: я приехал в Псков, уже не в первый раз, посмотреть этот древний город. А предварительно спросил у знакомых, нельзя ли у кого-то здесь остановиться. Мне ответили – там есть один священник. Я попросился к нему, и он меня принял без разговоров. Поскольку это были еще только первые годы моей жизни в церкви, я, конечно, всего боялся. И его тоже очень испугался: незнакомый священник, ужасно старый – так мне тогда казалось, с большой бородой, хромает очень сильно (я тогда не знал, что это протез) – ну, о чем я буду с ним разговаривать, не дай Бог, это куда-то попадет? Я у него переночевал благополучно, и разговаривать ни о чем не стал. А он по своей великой любви и доверчивости принял все это, как есть.

Потом мы пересекались в разных местах. А несколько лет назад мне опять пришлось увидеться с ним в Пскове, уже совсем в другом качестве – как представителю нашего Преображенского братства. О. Павел меня встретил на своей старенькой машине (у которой потом ему подпилили руль, и он чуть не погиб). И пока мы ехали, он сказал то, что я не забуду никогда, и хочу, чтобы вы это тоже знали: «Странно, я всю жизнь занимался тем, что вы делаете, но у меня ничего не получилось. У вас получилось, и я хочу знать, как». Это подход настоящего пастыря, настоящего христианина.

Сейчас в Интернете его упоминают в ряду священников, которые с 1990-го года погибли или потерпели тяжелые увечья. Но он в этот ряд не вписывается – отчасти потому, что большинство пострадали в качестве объекта ограбления, а кроме того – его жизнь была непохожа на их жизнь, она была совсем другой, необычной с самого начала. Его дед, инженер, расстрелян. Второй дед, полковник, пропал без вести во время революции. Его отец расстрелян. Его мать была в тюрьме, потом в лагере по политической статье, и в ссылке. Он сам - спецпоселенец и детдомовец, потому что мать тогда сидела, а отец был к тому времени убит. Когда он попал в семинарию, его оттуда быстро выгнали за «несоветские взгляды». А попросту говоря, за живое нормальное христианство. Он не был никаким антисоветчиком или диссидентом, он был просто христианином. И еще – он уже тогда объединял вокруг себя людей. В семинарии в те годы был инспектор, который впоследствии снял с себя сан и стал работать как светский человек на каком-то заводе. Он называл будущего о. Павла и группу людей вокруг него «благочестивыми негодяями». И это лучшее, мне кажется, определение для христианина со стороны человека постороннего и враждебного церкви, в какой бы одежде он при этом ни был.

Жизнь отца Павла проходила внешне очень тяжело. Например, когда он венчался со своей замечательной супругой Верой Михайловной, была устроена милицейская облава, чтобы не дать им венчаться в церкви. Они тайно обвенчались и бежали ночью из села, полями, лесами пробирались в другое село, чтобы их не арестовали. Все время своей жизни он был на какой-то грани, все время его преследовали. И это человека менее стойкого могло бы ожесточить, он мог бы окаменеть, он мог бы даже стать праведным, но каменным. Однако во Христе не бывает каменных статуй, пусть идеальных внешне. О. Павел в таких условиях не просто сохранил человеческий образ, а раскрыл его глубины, духовные богатства, дары, которые были ему даны, так, что их хватило на тысячи людей. И на его врагов и откровенных гонителей тоже. Этому невозможно лишь внешне подражать. Можно произносить какие-то сладкие церковные слова, о каждом человеке говорить: «И он хороший, и все хорошие». Но это будет стилизацией. А у него это шло из глубины души. Ему говорят: «Такие-то Ваши гонители ужасные…» Он думает, размышляет, может быть, молится об этом, отвечает: «Нет, все-таки это, думаю, это хорошие люди». «А те, которые с Вами то-то и то-то делали?» Опять пауза. «Нет, и для этих тоже что-то возможно».

Вера в человека – вещь не механическая. Это то, что должно быть через себя пропущено, когда сам человек полностью отдается этой вере, когда он сораспинается тому, в кого верит. Он плачет с плачущими – не потому, что нужно их как-то поддержать, а потому что он, действительно скорбит с каждым. И точно также с каждым радуется.

В нем совершенно не было ощущения вечной скорби, надрыва – по отношению к происходящему с ним и вообще вокруг. «О, какой ужас! О, как все плохо!» – никогда в жизни. Конечно, он не говорил, что все хорошо и прекрасно. Он мыслил совершенно трезво. Но в его ласковой удивительной улыбке, в его словах, очень трезвых и очень твердых, когда это было нужно (а он знал, кому и как надо противостоять), присутствовало живое ощущение Христа Воскресшего. Никогда не было видно, что он чего-то боится, даже когда его пытались чем-то соблазнять или запугивать, или когда он просто устал, ведь у него, как и у всякого человека, и даже более чем у многих, были немощи. Вы понимаете, как ему трудно было просто физически ходить…

Читайте о нем, читайте его книги, читайте его выступления, письма. Все это еще нужно осмыслять. Но что-то мы можем принять от него сразу, не после информации о нем, а просто от его духа. Помните, когда пророк Елисей дерзновенно говорил пророку Илии: «Дух, который на тебе, да будет на мне вдвое». Он, конечно, не очень понимал, что он говорит. Но пророк Илия не стал ему возражать, он сказал: «Трудного ты просишь. Но если увидишь, как я возношусь, тогда получишь». И тот увидел, и что-то получил – столько, сколько мог вместить. А значит – мы все сколько-то вместим, и, надеюсь, не потеряем этого.

Господь что-то о нас задумал, и об этом нам надо знать. С другой стороны, нужно понимать, что в любой момент, в любую секунду все может быть прервано людьми, обстоятельствами, и совсем не по воле Божьей. Мы знаем: когда происходит что-то подобного рода, как только что произошло с о. Павлом, Бог при этом не отсутствует, хотя и не защищает непосредственно Своего служителя. Но Он делает так, чтобы даже ужасные, страшные вещи каким-то образом поворачивались к Его славе, к славе Церкви, к помощи другим и укреплению их. Понимаете, кому-то нужно уходить, кому-то нужно умаляться, а кому-то нужно при этом крепнуть. Прежде всего, конечно, Христу в нас.

Вот, дай Бог, чтобы мы уразумели всем своим существом, что это такое - Христос в нас, Христос посреди нас. Когда мы говорим эти слова на целовании мира на литургии, нужно помнить, что они – не некий пароль, на который следует отзыв. Дай Бог нам эти слова всегда произносить истинно, правильно, т.е. весомо, действительно любя друг друга, и поминая праведников, в которых эта любовь была явлена больше, чем у других. Не надо строить им гробницы и украшать их памятники, не надо их вспоминать лишь волевым усилием, мол, «мы помним его». А нужно следовать тем же путем, которым шли они. Мы знаем, чем обычно заканчивается такой путь. Так он закончился и у о. Павла. Но, как сказал, обращаясь к врагам церкви, один православный священник еще в первые годы революции: «Вы победите. Но после всех земных победителей придет Христос». Аминь.