Помочь победить последнее зло в человеке

В преддверии сентябрьской конференции «Служение Богу и человеку в современном мире» мы публикуем интервью о милосердии с сопредседателем братства «Благотворительность и милосердие» врачом Олегом Ермолаевым.

– Начиная разговор о милосердии, хочется привести такое распространенное общественное мнение, что современные христиане не особенно милосердны. Как Вы относитесь к подобной оценке?

– После 1917 года и всех последующих событий, которые привели к страшной антропологической катастрофе, многие понятия были утеряны, мы ушли с глубины духовной жизни и стали довольствоваться вещами поверхностными. Сама добродетель милосердия потеряла свое качество как в церкви, так и в обществе. Так что сейчас необходимо возрождать само понятие милосердия, а значит, и учиться милосердию заново.

– Во что милосердие переродилось?

– Об этом можно судить, просто посмотрев значение слова «милосердие» в энциклопедических словарях разного времени. Скажем, в XIX веке о милосердии говорили как о сострадании человеку, как о сопричастности к его страданию, любви на деле, готовности делать добро всякому, а сейчас под милосердием понимают некоторую разовую помощь. Если говорить не о христианах, то это переродилось в подобие спонсорства. Человек пользуется случаем ради собственной выгоды, ради того, чтобы его имя прозвучало в положительном контексте. Совсем утеряно понятие «меценатства», то есть безвозмездной помощи.

– А что означает сопричастность страданию? Ведь невозможно со всеми, кому ты помогаешь, разделить их судьбу до конца. Или христианин призван именно к этому?

– Важно не быть отчужденным от того состояния, в котором находится человек. Болезнь, как любое зло, заставляет человека замкнуться на себе, на своей боли, и нам принципиально важно сделать все, чтобы он преодолел это состояние, сохранил целостность, не потерял своего призвания перед Богом. Человек внешне может быть тяжелобольным, инвалидом, но он не должен потерять образ Божий.

– Можете ли Вы привести пример человека, который бы воплощал милосердие в таком понимании?

– Алла Даниловна Василевская, врач-психиатр, член Преображенского братства. Казалось бы, она уже тяжело болела, не вставала с кровати, но при этом максимально участвовала в церковной жизни – постоянно спрашивала о жизни братства, об о. Георгии Кочеткове, о близких ей людях и все время делилась своим опытом духовной, церковной, общинно-братской жизни. Она пыталась передать то, что действительно было в глубине ее сердца, что было очень ценно не только для нее и тех, кто за ней ухаживал, но и для всего нашего братства, и даже для Церкви. Именно она помогала мне, тогда еще молодому доктору, обрести навыки внимания, навыки общения на глубине с болящими братьями и сестрами. Она же привила мне очень важный для доктора принцип: не бросать человека, даже если не можешь ему помочь. Обязательно найти того специалиста, который сможет это сделать. Собственно, из этого родилась идея базы данных квалифицированных медиков, которую по мере сил составляют члены братства милосердия Преображенского содружества малых православных братств.

– Можно ли воспитать в себе подобное отношение к людям?

– Если у верующего человека есть желание быть милосердным, то он им станет. Здесь всегда помогает пример Христа, Который никогда не оставлял нуждающегося человека. Очень полезно почаще задавать себе вопрос: а как бы Христос поступил в этой ситуации? После такого вопроса трудно остаться равнодушным к страдающему человеку.

– Можно ли тогда уточнить, милосердие – это набор навыков или более глубокое понятие – дар, призвание, служение?

– Когда мы говорим о милосердии, то, прежде всего, имеем в виду понятие, которое на латинском языке звучит как «каритас» – любовь милосердная, сострадающая, жертвенная. Любовь – как действие Духа Божьего в нас, а милосердие – тот дар, который дается христианину для служения ближнему. В принципе, он есть у всех, другое дело, что дар можно развивать и служить им, а можно оставить нераскрытым или служить им не в полноте. «Качество» милосердия очень зависит от того, в каком состоянии находится церковь. Действие Бога в мире не уменьшается, и дары милосердия, любви, доброты, дружественности открыты всегда. Другое дело, могут люди их вместить или нет. В этом смысле общинно-братский опыт является той средой, в которой человеку легче всего эти дары обрести, потому что качество жизни в ней совсем другое. Богу легче здесь действовать именно потому, что Его здесь ждут.

Любовь милосердная – это своего рода пейсмекер (водитель ритма), без которого не может быть настоящей жизни. Поэтому так необходимо для Церкви милосердие. Без милосердия не может быть ни миссии, ни катехизации, ни возрождения Церкви. В данном случае мы говорим о милосердии как о том качестве христианина, которое помогает ему быть послушным Богу. Исполнять Его волю, быть неравнодушным к миру сему, к страданию церкви и тех людей, кто еще не обрел Христа.

Конечно, надо быть трезвенным человеком, чтобы не впасть в ту или иную крайность в деле милосердия. Ведь можно саму деятельность милосердия поставить выше человека и даже Бога, поэтому нужно быть очень внимательным к самому себе. Человеку нельзя самому взять и решить, что он имеет огромный дар любви и пойдет помогать всем без разбора. Всегда нужно знать волю Божью, чтобы не получилось своеволия, иначе милосердие превратится в способ самовыражения и самореализации человека.

– Мне кажется, что разговор о качестве милосердия, о его глубине особенно важен для России. Все-таки европейская цивилизация более милосердна хотя бы в социальном смысле. Когда же попадаешь в нашу больницу, то ощущаешь себя героем дантовского ада.

– Мне всегда больно, когда я захожу в какие-то медицинские учреждения и вижу там недолжное отношение к людям не потому, что не хватает медицинского персонала, не потому, что там сложные бытовые условия, а именно из-за нехватки сострадания одного человека к другому. Мне кажется, что корень этой проблемы, по словам Лескова, в том, что «Русь была крещена, но не просвещена». Конечно, у нас были по-настоящему милосердные, святые люди, та же Елизавета Федоровна, Николай Иванович Пирогов, доктор Гааз (правда, он немец был), мать Мария (Скобцова), архиеп. Лука, Д.Е. Мелехов и др., то есть те, кто так или иначе был связан жизнью, с церковью. Но милосердие в общей массе у нас не привито совершенно. Европа все-таки была более христианизирована. Христианская этика пронизывает всю толщу европейского сознания, все пласты европейской жизни, во всяком случае, до ХХ века.

– А чем милосердие в нашей стране подменялось в советское время?

– Идеологией. Человек достоин счастья, но счастья именного такого, как его определяет пропаганда, партия. Для каждого отдельного человека было свое «счастье».

– Но при этом была масса тимуровских команд, которые кололи дрова и переводили старушек через дорогу.

– Никто и ничто не может заменить действия Божьего в человеке. Помогая человеку, важно смотреть на плоды этой помощи. Тимуровская помощь никак не меняла жизнь человека. Конечно, ему становилось легче от того, что не надо колоть дрова или идти в магазин, но при этом человек по-прежнему оставался тотально одинок. Он был все так же оторван от реальной жизни, от жизни с Богом. Миллионы людей вообще не имели никакой помощи, не говоря уже о инвалидах или психически нездоровых людях. Все знают, что у нас делали с инвалидами – их просто не должно было быть в таком «замечательном» советском обществе. Христианское милосердие состоит как раз в том, что помогает человеку не потерять личные отношения с Богом, помогает сохранить в жизни человека самые главные качества, без которых этой встречи может и не быть.

– Интересно, что как только советская власть официально закончилась, в начале 90-х на экранах появился целый ряд магов и целителей. Имеют ли подобные люди отношение к евангельскому дару исцелений или это что-то совсем параллельное?

– Дело в том, что многие люди обладают различными талантами, в том числе способностью какой-то помощи. Снять боль достаточно легко, но это не самое главное. Можно человеку облегчить страдания, но при этом душу его погубить, жизнь его погубить. Духовная смерть всегда страшнее, чем физическая. Часто эти люди исцеляют от физического недуга, но при этом страдает дух человека. По этому поводу есть замечательная книга свящ. Георгия Кочеткова «Магия, ведовство, колдовство, вампиризм» из цикла «Беседы по христианской этике».

– Почему так происходит? Вы сами говорили, что болезнь замыкает человека в самом себе, а тут происходит избавление от болезни.

– Но вот этого «размыкания» как раз не происходит. Человек исцеляется ради самого себя. Бывают, конечно, редкие случаи, когда кто-то после исцеления благодарит Бога, но при этом жизнь свою он все равно не меняет, не начинает жить церковно, жить ради других. Иначе во всех этих исцелениях есть нечто языческое, магическое. Ни разу не слышал, чтобы какой-то целитель помогал исцеляться ради того, чтобы человек пришел к Богу.

– Насколько связан дар исцеления с профессией медика, часто это совпадает?

– Я не случайно сказал, что снять боль, убрать какое-то страдание не так трудно. Для этого нужно человека выслушать, переключить, ободрить, утешить. Когда человек приходит к врачу с подозрением на серьезную болезнь, ему не только больно, ему, прежде всего, страшно. Хорошие врачи находят такой подход, который помогает избежать этого страха. Но для этого нужно иметь милосердие, иметь смелость, чтобы войти в страдания другого человека, чтобы не оставлять его там наедине со своим страхом и горем. В итоге он легче переносит боль и страдания, начинает по-другому понимать свою немощь и положение.

– Поделитесь, пожалуйста, опытом, как можно помочь человеку избавиться от этого страха?

– Я много раз с этим сталкивался, да и по себе знаю, что когда возникает подозрение на что-то тяжелое, то первая реакция, конечно, страх, потому что умирать никому не хочется. Это состояние страха прежде всего связано с испытанием нашей веры и любви к Богу. Здесь важно не потерять личные отношения с Богом, поэтому я всегда в таком состоянии и себе напоминаю, и другому стараюсь сказать, что Господь никогда не оставляет человека ни здесь, ни там, что жизнь наша не заканчивается, Воскресение произошло для всех. Если ты готов жить с воскресшим Христом, то эта жизнь будет тебе дана, в каком бы ты состоянии ни находился.

Еще, конечно, очень помогает воспоминание о крестном пути Христа. Я думаю, если не знать об этом пути, тогда действительно становится страшно. Но если ты знаешь об этом и пытаешься этот путь познать, то тогда ощущаешь Божью Любовь, с которой уже не страшно. Это очень важный переломный момент в состоянии болящего человека, поэтому так важно не оставлять его одного, так важно общение, милосердие. Много раз я наблюдал, как люди выходят из наркоза и сразу преображаются, если рядом с ними сидит брат или сестра. Одиночество – вещь немилосердная.

– Мне кажется, чтобы делиться подобным опытом, нужно иметь адекватные представления о Боге, человеке и Церкви, и в этом смысле милосердие во многом является плодом просвещения.

– Сартр говорил, что «другие – это ад». Если подходить к человеку так, то, конечно, о милосердии говорить трудно. Если же мы вспомним Ф.М. Достоевского, который говорил, что все виноваты за всех, то это совсем другая ситуация. Верующий понимает, что он отвечает за других, и, конечно, просвещение помогает нести эту ответственность. Больно видеть, как в человеке страдает образ Божий. Болезнь, немощь – последнее зло, которое действует в человеке, и мы можем помочь победить его, одержать победу вместе со Христом.