Почетная роль человека

Что такое призвание?

– Как современный человек понимает призвание?

Д.М. Гзгзян: Что для современного человека в актуальном смысле значит призвание, я затрудняюсь даже предположить, потому что тот человеческий тип, с которым мы сегодня имеем дело и носим в себе сами – это тип цивилизованного потребителя. У цивилизованного потребителя есть много чего хорошего – умение воздерживаться от грубого насилия, уважать суверенитет другого – это очень ценные качества. Но у цивилизованного потребителя по определению нет высоких целей. Иначе он потреблять не сможет. А это говорит как раз о том, что с самой идеей  призвания большие проблемы. Я думаю, что наше время – это как раз то время, когда должен быть реабилитирован сам принцип призвания.

– Слово «призвание» в светской литературе, в СМИ, в интернете очень часто употребляется…

Д.М. Гзгзян: Употребляется или как синоним судьбы, предначертания в лучшем случае, или как избранная стезя жизнедеятельности. То есть это может быть тебе на роду написано, или  ты сам выбрал, потому что почувствовал каким-то образом, что оно – твое. Конечно, это принципиальное несовпадение с библейским смыслом. Ведь ни в одном, ни в другом смысле человек ничего не исполняет на самом деле, при таком понимании у него никакой высокой цели за пределами своей жизненной линии нет. Это просто способ как-то здесь обустроиться, самореализоваться. Конечно, к призванию в библейском понимании это не имеет никакого отношения, потому что никакому призыву свыше тут места нет, никакого творческого начала в божественном смысле слова здесь, очевидно, быть не может просто потому, что человек решает другие задачи. Он устраивается для себя, и никакого Божьего сада не возделывает, ничего не хранит, ничего толком не совершенствует. И поэтому никакого драматизма, никакого масштабного усилия здесь не просматривается.

Творчество и риск провала

– На конференции «Традиция святоотеческой катехизации» говорили о том, что на оглашении очень важно пробудить дух призвания. Как Вы считаете, каким содержанием Писание, святоотеческая традиция наполняют понятие «призвание»?

Д.М. Гзгзян: Если говорить об образах Священного Писания, то там, как я это вижу, просматривается, во-первых, таинственная, но ответственность человека за судьбу творения. Но творение это ведь не просто некоторое изделие. У творения есть некоторый мистический торжественный смысл, который заключается в том, что «это хорошо». Это торжество абсолютно ценностного измерения бытия и для самого Творца, и для творения. Тут, конечно, есть определенная трудность в том смысле, что можно попасть в капкан антитезы – по необходимости Бог творит или по воле. Потому что если творение – абсолютная ценность и для Него, то значит, Он в каком-то смысле от этого зависит, но выход из этого парадокса не логический, а мистический, это переживание тайны, а не одно лишь умственное усилие. У человека же оказывается ответственная и очень почетная роль: он и сам является выражением этой абсолютной ценности, и ему еще выпадает призвание эту абсолютную ценность Божьего творения подтвердить и по ходу своей жизни, то есть стать соучастником, в этом смысле – со-творцом. То есть вполне хрестоматийное суждение, что человек – со-творец, в контексте таких рассуждений приобретает, мне кажется, более выпуклый смысл.

С этим, конечно, связан и другой образ, что человек возделывает и хранит сад. Если земля – это цветущий сад, а человек оказывается в нем, пусть даже и садовником – но садовник этот активно вмешивается в судьбу этого сада, иначе он захиреет, – это простой наивно-поэтический образ, но он тоже подтверждает, мне кажется, ту версию, что ценность мира и ценность творческой деятельности Бога, она Самим Богом, Его самоумалением поставлена в зависимость от будущей творческой деятельности человека. А человеческая деятельность, особенно творческая, не может не сопровождаться риском провала. И это еще большая тайна – зачем Богу это делать. Вероятно, без этого осуществления свободного человеческого призвания упомянутое абсолютное ценностное выражение бытия не будет подтверждено. Это можно иметь в виду в качестве гипотезы.

– То есть если подытожить: призвание человека быть со-творцом Богу?

Д.М. Гзгзян: Можно сказать еще проще, еще доходчивее: «Успех дела Божия в твоих руках».

Остаться «белкой в колесе» пожизненно

– В интернете сейчас много рекламы тренингов, в которой говорится «за 10 занятий Вы обретете свое призвание, мы вас научим всему». Обещают самореализацию, избавление от бесцельности жизни, неудовольствия, разочарования, обретение радости и неиссякаемого источника энергии внутри себя. Даже, что будешь просыпаться каждый день с улыбкой. В этом смысле в том, как проявляется в жизни человека осознание своего божественного призвания, есть ли что-то общее с таким «призванием»?

Д.М. Гзгзян: Нет, общего нет, это, скорее, пародия на призвание. Тренинги могут помочь человеку преодолеть умеренную депрессию, потому что в среднем в наше время часто люди чувствуют, что живут зазря. Если такое ощущение накладывается на какую-то ситуацию жизненной неудачи, переживать это трудно. Значит, что надо сделать? Надо научиться брать себя в руки, ставить себе цели – цели не завоевать планету, не повторить подвиги Александра Македонского, а что-нибудь поскромнее, достижимее, и научиться этого добиваться. Тогда, как предполагается, ты избавляешься от всяких угнетенных состояний, просыпаешься – и тебе ясно, что делать. Ну а если это всего десять занятий, то я думаю, это еще и хороший способ заработка для «тренера».

– Чем это опасно для человека – принять вот такое «призвание», отказавшись от своего божественного призвания?

Д.М. Гзгзян: Опасно тем, что это усугубляет его общее положение белки в колесе, которая в человеческом варианте просто периодически устает от этого и пытается себя взбодрить такими тренингами. Но такое «лекарство» часто ведет к зависимости, а как следствие, к растущему общему ощущению безысходности, этим оно и опасно.

Призвание требует открытого жизненного пространства, оно требует возможности того, чтобы человек сам направлял свою судьбу, мог испытывать творческие кризисы. Соответственно, чтобы у человека была возможность не терять из виду тех высоких целей, которые оправдывают его бытие свыше, а не упиваться временными достижениями. Происходит сплошная путаница и передергивание понятий: если мы способны достигать утилитарных целей, то нам говорят – вот видите, Бог же сотворил человека способным ставить цели и добиваться их. Вот мы этим и заняты, например, а наш успех – это подтверждение призвания. На самом деле ничего подобного. Люди, которые живут призванием, в том потребительском сумбуре, в котором мы находимся сегодня, чаще всего аутсайдеры, изгои, малоизвестные персонажи, где-то потаенно существующие в добровольном отшельничестве. Это известный драматический контраст между миром Божьим и миром сим. Все-таки надо помнить, что это принципиально разные измерения жизни.

Два мира

– То есть получается, что когда мы на оглашении стараемся разбудить в людях дух призвания, говорить с ними о призвании, мы фактически призываем их стать такими аутсайдерами?

Д.М. Гзгзян: Нет, мы пытаемся им посодействовать в том, чтобы они из безнадежной ситуации попали в зону творческого риска, которая может обернуться чувством аутсайдерства, но не по отношению к Богу и миру, к Божьему творению. Вот в этом смысле они, пока еще не оглашались, – вполне актуальные аутсайдеры. А вот быть аутсайдером по отношению к миру сему – это духовно очень комфортная ситуация.

– Не совсем представляю, как можно объяснить нецерковным людям, в чем тут комфорт?

Д.М. Гзгзян: Так и я не представляю, как это можно объяснить тем моим друзьям, которые продолжают счастливо барахтаться в обманчивой суете. Когда мы попадаем в ситуацию оглашения, мы встречаемся на нейтральной территории, на которой возможен принципиально новый разговор о жизни, потому что люди из мира сего выступили в незагроможденное, но еще и не освоенное место, а мы туда вернулись и заново проживаем свой путь, в каком-то смысле подставляем его под прожектор придирчивого всматривания для тех, кому в том мире надоело, а в Божий еще только предстоит войти, и Бог знает, получится это или нет.

Но если мы находимся в параллельных реальностях, это совсем другая задача, под силу только талантливому миссионеру. На оглашении ведь не особо много об этом говорят, не произносят какие-то убедительные тексты, а стараются затрагивать чувствительные струны человеческой души, обращать внимание на какие-то малозаметные признаки беспокойства человека о содержании своей жизни. Если человек живой, они у него всегда есть. Если кажется неживым, то одно из двух: или мы плохо смотрим, или слишком уж глубоко они запрятаны. Я не думаю, что в этом что-то удивительное, просто с человеком о подобных вещах говорить крайне непросто.

Призвание = полезная деятельность? доброе дело?

– Когда человек всерьез ищет Бога и у него возникает вопрос о призвании – он действительно готов идти к Богу и обретать свое призвание…

Д.М. Гзгзян: Это проблема. Я помню, что довольно долгое время я жил со стереотипом, что призвание от Бога это какая-то благородная, но новая функция. Помню, как очень многие люди на эту ловушку попадались: призвание это служение, надо срочно обрести служение, ну, давайте я буду подсвечники чистить, или клумбы устраивать около храма – что само по себе доброе дело, кто бы мог это оспорить. Видите ли, призвание, творчество – это способность восстанавливать мир Божий вокруг себя. Потому что строить православные дома или даже производить православные автомобили – не думаю, что это призвание. Но когда люди разных занятий, разных способов существования вдруг обретают пространство общения между собой, становятся родными, вместо того, чтобы по человеческому обыкновению быть отчужденными друг от друга, что сплошь и рядом мы наблюдаем в нашем мире, – вот где стоит искать призвание. Это самое тяжелое и самое благодатное дело. Когда каждый человек вокруг себя создает такое пространство, куда люди приходят, потому что им там важно быть, им там хорошо, потому что они чувствуют себя востребованными, то есть возлюбленными. Мы все-таки с трудом избавляемся от толкования призвания как какой-то полезной деятельности. Полезная функциональная деятельность, которая нужна для решения  естественных задач, это все-таки, не совсем то, что соответствует библейскому смыслу призвания. Образ бытия Божьего, наверное, в другом. Ценность его в том, что он совершает в утилитарном смысле вещи бессмысленные – вроде насаждения сада за пределами индивидуального жизненного пространства.

Победить внутреннего демона

– Оглашаемые во время катехизации, когда пытаются воспринять эту категорию призвания, с какими внутренними демонами сталкиваются в первую очередь?

Д.М. Гзгзян: Самый страшный и внешне такой безобидный, как жирный тюлень, демон – инерция прошлого существования. Ведь все высокопарные слова воспринимаются легко, а затрагивают сердце с трудом. Тайна человеческого воцерковления в том и состоит, что непонятно, как этот тонкий ручеек Божьей благодати постепенно усиливается и преодолевает дух человеческого противления, часто колоссальный у самых милых людей. Голос Божий напрямую мало кому дано услышать – увы, Авраам или пророк Исайя – это духовные гении, которые встречаются слишком редко. И слова катехизаторов, в этом смысле – звонкие детские погремушки, которые позволяют духовным младенцам фиксировать взгляд и не отворачиваться от своего настоящего призвания.