Обет свободы
Что для вас значат крещальные обеты? Насколько часто Вы их вспоминаете, соотносите с ними свою жизнь?
Свящ. Георгий Кочетков: Крещение принималось мной в не очень сознательном возрасте, хотя и достаточно запечатлелось в памяти – но не как текст, не как смысл, а как некий акт судьбы. Впрочем, я думаю, что вряд ли найдется много людей, хорошо знающих, что написано в крещальных обетах. Их влияние на жизнь именно как обетов, я думаю, минимально. Боюсь, что пока в большинстве случаев в нашей церкви это так.
Дмитрий Гасак: Я принимал Крещение в возрасте 24 лет и готовился к этому больше года, а на самом деле еще больше, потому что искал веры, искал вход в Церковь еще до начала оглашения, которое я проходил в группе о. Георгия Кочеткова. Так что, конечно, Крещение было серьезным, переломным рубежом в моей жизни. Поэтому крещальные обеты я вспоминаю достаточно часто, ведь, как и всякий человек в этой жизни, я нередко сталкиваюсь со злом – внутренним или внешним. А так как вспоминаю, то и стараюсь (не мне судить о том, насколько это получается), чтобы моя жизнь не изменяла этим обетам.
Александр Копировский: Крещальные обеты – это прежде всего поворот всей жизни ко Христу и, неразрывно с этим – к Его Церкви. Осознание веры в Бога как единственной основы жизни, то, что определяет ее ход.
Ни разу не было повода поставить их под сомнение, поэтому специально не вспоминал и не размышлял о них – до самого последнего времени.
Елена-Милена Королёва: Стала задумываться над ними лет через десять после своего крещения, а как-то соотносить с ними свою жизнь стала лет через пятнадцать.
Ирина Богатова: Меня крестили в детстве, тайно. Я не понимала слов молитв и помню только пустой храм, свет и радость. Участие в крещении новых членов церкви приносит тот же свет и радость. Слова крещальных обетов впервые услышала во время оглашения, присутствуя на крещальных литургиях в храме Сретения Владимирской иконы Божьей матери. С тех пор стараюсь участвовать в крещении новых членов церкви, молюсь с ними и о них. И всегда при этом переживаю свет и радость, как в детстве при своем крещении.
Светлана Сонина: Для меня лично крещальные обеты почти никакого значения не имеют, т.к. крестили меня в детстве, и никто в вере не воспитывал. О них я вспоминаю потому, что знаю, какое значение им придают в православной традиции. За год до воцерковления я предпочла путь жизни перед путем смерти, но этот выбор не был связан для меня с обновлением крещальных обетов. Кто-то, участвуя в крещении новых членов Церкви, переживает такое обновление, я же, к сожалению, никогда такого не переживала, хоть и испытывала большую радость за крещаемых и за Церковь, которая с их крещением обновляется.
В церковной традиции некоторые люди брали (и сегодня берут) еще какие-нибудь дополнительные обеты – например, монашеские или обет трезвости и т.п. Какой в этом смысл? Ведь в крещальных обетах все уже есть.
Свящ. Георгий Кочетков: Точно такой же смысл, как в водосвятном молебне или панихиде, совершаемых после литургии. Так сложилось, что Крещение и Евхаристия – центральные литургические таинства православной церкви – как бы потеряли своё основополагающее значение. И так как церковь не может жить совсем уж без соотнесения своих действий со всей полнотой жизни её членов, совершаются «дополнительные» молитвы или берутся «вторичные» обеты, конкретизирующие те или иные нужды и духовные потребности верующих или акцентирующие своё внимание на слабых местах практической жизни христиан.
То, что сегодня берутся дополнительные обеты, – нормально. Но так не было изначально. В первые века крещение было достаточным для решения всех вопросов, связанных с целомудрием, послушанием, нестяжанием или трезвенностью и трезвением. Сама жизнь требовала большой концентрации. Она не давала забыть о новой жизни на протяжении всех лет жизни человека. А потом ситуация стала меняться. Но исторически обеты, соответствующие вторичным смыслам, имели большое значение. Трудно себе представить христианскую историю без этих обетов, повторяющих или уточняющих, раскрывающих основоположные обеты христианина в крещении.
Дмитрий Гасак: Вопрос чрезвычайно интересный и важный, актуальный и с богословской, и с практической точки зрения – возможно, это один из тех острых вопросов, которые как раз и связывают богословие и духовную жизнь верующего человека.
Крещальные обеты сформулированы очень просто: это отречение от сатаны и сочетание со Христом или, как говорится в апостольских посланиях, «обещание Богу доброй совести». Но что это означает в контексте новозаветной веры, которая есть не просто продолжение веры ветхозаветной, не просто жизнь по закону, по заповедям, а новое богооткровение?
Раньше я думал, что «новые» обеты могут быть связаны с забвением крещальных. Но теперь мне кажется, что это связано не с забвением, а с раскрытием их значения в жизни верующего человека, с раскрытием того пути, который начинается в Крещении и продолжается всю жизнь, если только человек не изменяет своей вере. Я думаю, что все обеты, которые люди принимают в своей церковной жизни, связаны с желанием принадлежать именно Божьему пути, Божьему служению, «плотнее» идти за Христом, куда бы Он ни пошел. Поэтому и в восточной, и в западной традиции существует такое разнообразие опыта, связанного с принятием этих обетов, а значит, опыта обретения узкого пути к Царству Небесному.
Александр Копировский: Во-первых, боюсь, редко кто вообще осознает принятие крещения как ряд обетов Богу. Да и подготовка к крещению чаще всего оставляет желать лучшего, и само оно тогда оказывается во многом авансом. Поэтому осознанное принятие обетов типа монашеских или трезвенческих – конкретизация и даже усиление того, что было совершено в крещении. Без подобных обетов (не говорю здесь о мелочах: что-то пожертвовать, построить или куда-то благочестиво съездить в благодарность Богу за выздоровление, получение квартиры и т.д.) духовная жизнь может засохнуть, формализоваться.
Некоторые христианские движения, в том числе православные, например, «Воинство Господне», принимают новых членов если не через обеты, то через какое-то исповедание, обещание верности. Хорошо ли это? не напоминает ли торжественное обещание юного пионера?
Свящ. Георгий Кочетков: Нисколько не напоминает торжественных обещаний пионерских и тому подобных. То, что входя в то или иное сообщество, люди приносят какие-то обещания, обеты, в том числе прежде всего обет верности – это вполне нормально, вполне традиционно и больше всего напоминает монашеские обеты, но только такие, которые даются по-новому, в новых условиях жизни. Поэтому можно только приветствовать всякое подтверждение верности, тем более даваемое взрослыми сознательными людьми, которые могут отвечать за своё слово.
Дмитрий Гасак: Мне кажется, что в целом опыт принятия в движение через обет – это опыт положительный. Другое дело, что в церкви, а значит и в любом сообществе, которое ей принадлежит, будь то братство, духовное движение, некая монашеская или не монашеская община, те или иные обеты могут приноситься человеком индивидуализированно и формально. Никто от этого не застрахован. Злоупотребления и искажения могут быть везде, ведь духовную жизнь по прописям не выстроишь. И многие вещи в церковной жизни человека могут раскрываться, обогащаться, приобретать новую силу, значение, но могут и формализовываться, как это часто бывает в нашем мире. Формализованным может быть участие человека в таинстве – в крещении, поставлении на служение, венчании. Обеты – например, монашеские – тоже могут быть приняты человеком формально. Все зависит от человека – от того, какую цель он ставит и насколько понимает значение этих обетов, насколько он к ним готов – и от тех людей, которые в этом участвуют. Ведь и совершение таинства, и принесение обетов происходит обычно в церковном собрании: кто-то является свидетелем, кто-то – совершителем. И всеми участниками происходящее может восприниматься как живой процесс и исповедание веры, но может быть воспринято и как формальность.
Я думаю, что вообще всякое обещание – клятва Гиппократа, воинская присяга и разного рода другие обещания, которыми определяется то или иное общественное служение человека – так или иначе имеет духовное, или как говорили в начале XX века, религиозное значение. Поэтому важно, как человек относится к этому, важно, как человек понимает свое служение – кому он служит и кому это его служение и его жизнь принадлежит в первую очередь, а кому во вторую, третью, четвертую и пятую. Различие этих вещей и определяет многое в содержании и в плодах того или иного обещания.
Александр Копировский: Это обещание юного пионера – пародия на обещание верности Церкви (и церкви)! А достойно сформулированная присяга – признак серьезности дела и помощь берущимся за него.
Что для вас значит верность обетам, прежде всего - обетам крещения? Что происходит, если человек нарушает верность обету? Как различить в оценках этого ложную мистику от подлинного православного предания?
Свящ. Георгий Кочетков: Крещальные обеты имеют очень большое значение. Это как бы ответ человека на Божий призыв и продолжение главного, предкрещального таинства Покаяния, которое содержит в себе отречение от сатаны и сочетание со Христом. Поэтому нарушение этого обета – это то же, что нарушение верности Христу. Я бы считал в случае сознательного нарушения обетов крещения это тяжким грехом – на грани смертного. К обетам надо относиться трезвенно. Они входят в подлинное православное предание, это правда. И если человек знает границы обетов крещения и понимает их смысл, то здесь никакой путаницы между подлинным мистическим опытом верности обетам крещения и неким псевдомистическим ощущением верности человека Богу и Бога человеку быть не может. Впрочем, такие вещи проверяются делами, духом, настроем, плодами всей жизни.
Дмитрий Гасак: Верность обетам означает их исполнение, а значит, если речь идет о крещальных обетах – сочетание со Христом, служение Богу, а значит, поклонение Ему в Духе и Истине. В противном случае человек становится в той или иной степени изменником, предателем. Всякий тяжелый грех, начинающий отлучать человека от Христа, – это тоже измена обетам крещения. Поэтому нам необходимо покаяние и исправление своих грехов, то есть осознание того, где мы отступили, где мы поступили не по-христиански, где мы погрешили против истины, против откровения и жизни в любви и свободе, где мы отошли от церковного Предания, которое прежде всего есть дух Церкви Христовой.
Александр Копировский: Верность обетам – их исполнение не через силу, «потому что обещал», а с радостью, несмотря на трудности в этом. Принять их как «свое». Если кто-то согрешает в исполнении обета – он может исправиться, но кто нарушает верность обету, т.е. отказывается от него – тот изменник, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А какая же здесь мистика? «Да-да, нет-нет»...
Елена-Милена Королёва: Что значит сохранить «печать нерушимой» и «ризу незапятнанной»? У меня нет однозначного ответа на этот вопрос, но я думаю, что это связано напрямую с верностью призванию, с тем путем служения, который Господь открывает, и тем, с кем ты этим путем идешь. О неверности сказано в Писании: «если мы неверны, то Он пребывает верен, ибо отречься от Себя Он не может» (2Тим 2:13). А различение – как всегда: по духу и по плодам.
Ирина Богатова: Иногда слово «баптизо» переводят как «пропитывание», «промокание». Все процессы духовного становления и есть проявление в личной и личностной жизни обетов крещения, продолжающегося уже после крещального погружения «пропитывания», «промокания». Так что из жизни, из пути человека видно – сохранил ли он верность крещальным обетам, вошли ли они в его жизнь.
Светлана Сонина: Для меня верность обетам означает верность Богу и верность моим братьям и сестрам. Нарушая обеты, я буду терять благодатные дары, данные мне Богом для служения. И еще я буду разрушать узы любви, которые связывают меня с Богом и с ближними, а вне Христовой любви жить страшно и мучительно.
-----------------------
"Обет свободы" - это на первый взгляд парадоксальное словосочетание принадлежит Ф.М. Достоевскому и звучит в словах Великого Инквизитора, обращенных ко Христу: «Реши же сам, кто был прав: Ты или тот, который тогда вопрошал Тебя? Вспомни первый вопрос; хоть и не буквально, но смысл его тот: "Ты хочешь идти в мир и идешь с голыми руками, с каким-то обетом свободы, которого они, в простоте своей и в прирожденном бесчинстве своем, не могут и осмыслить, которого боятся они и страшатся, – ибо ничего и никогда не было для человека и для человеческого общества невыносимее свободы! А видишь ли сии камни в этой нагой раскаленной пустыне? Обрати их в хлебы, и за Тобой побежит человечество как стадо, благодарное и послушное, хотя и вечно трепещущее, что Ты отымешь руку Свою и прекратятся им хлебы Твои". Но Ты не захотел лишить человека свободы и отверг предложение, ибо какая же свобода, рассудил Ты, если послушание куплено хлебами? Ты возразил, что человек жив не единым хлебом, но знаешь ли, что во имя этого самого хлеба земного и восстанет на Тебя дух земли, и сразится с Тобою, и победит Тебя, и все пойдут за ним, восклицая: "Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь с небеси!"» («Братья Карамазовы»)