Неперемолотые

В интеллектуальных философских кругах современной цивилизации принято мнение о том, что в ХХ веке произошли глобальные изменения не только в науке и культуре, в расстановке политических и экономических сил, но и был запущен механизм необратимых изменений в самосознании человеческого вида. ХХ век вследствие двух мировых войн, массового уничтожения населения путем использования высокотехничного оружия массового поражения, падения нравственности и разрушения традиционных ценностей, культур и связей, стал веком дегуманизации, веком кризиса человеческого рода.

Не тот человек

Тезис о разумном, прекрасном и совершенном человечестве, взлелеянный европейской мыслью в эпоху Возрождения и рационализма и укрепившийся в век Просвещения, вдребезги разбился о кровавую реальность последнего столетия. Взамен восторгу и поклонению перед человеком пришел скепсис, цинизм, уныние.

После газовых камер, голодомора и ядерных бомбардировок невозможно было по-прежнему утверждать, что человек добр и гармоничен априори в силу своей человечности, которая может утверждаться и совершенствоваться благодаря хорошему образованию и просвещению, свободе от классового угнетения, достойным условиям материального бытия. Оказалось, что этих условий слишком мало для того, чтобы человек стал действительно по-настоящему добрым и красивым.

Именно в ХХ веке отчетливо стали видны апокалиптические картины последних времен:

«… Восстанет народ на народ и царство на царство, и будут голод и землетрясения…» (Мф. 24:7) «И предаст брат брата на смерть, и отец дитя свое; и восстанут дети на родителей своих и умертвят их» (Мк. 13:12). Эти строчки словно специально написаны для пособия по истории нашего отечества в советский период.

«Бывшая» Россия

Россия в прошлом столетии превратилась в плацдарм для эксперимента построения справедливого и счастливого общества, фундамент которого был щедро полит кровью невинных жертв. Теоретической подоплекой этого эксперимента стали вульгаризированные, упрощенные идеи Карла Маркса о неизбежности классовой борьбы и гегемонии пролетариата.

Взяв их на вооружение, российские большевики, революционеры, захватив власть в результате государственного переворота, объявили большую и лучшую часть страны врагами светлому коммунистическому раю. В то время для обозначения вредных эксплуататорских элементов был выработан и специальный термин – “бывший”. Это слово становилось приговором для многих и многих слоев населения, не вписывающихся в парадигму коммунистического рая. Дворяне и офицеры, философы и поэты, зажиточные крестьяне и духовенство, зачастую просто образованные, культурные граждане становились мишенью для карательных органов молодой советской республики.

Вскоре стало понятно, что построить светлое справедливое общество с лихого кавалерийского наскока не удастся, и на алтарь мировой революции с дьявольской энергией были брошены новые жертвы, в том числе и те, кто совсем недавно стоял в передовых рядах борцов с пережитками прошлой “бывшей” России.

Грозные наркомы внутренних дел и члены ЦК партии, красные командиры, подавлявшие крестьянские волнения, и матросы, “гроза” революции – те, кому, казалось, неведом страх и угрызения совести, – все они в свою очередь сами оказывались жертвами того страшного духа зла и ненависти, захлестнувшего Россию с 1917 года.

Отец концлагерей

Репрессивная машина с годами укрепления советской власти становилась все более совершенной. Первые лагеря для “перевоспитания” классовых врагов появились в Советской республике летом 1918 года. Этот период характерен массовыми выступлениями против политики большевиков. В ответ на это глава советского правительства Владимир Ленин призвал местные советские органы “провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев, сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города”.

Этот призыв “вождя российского пролетариата” был закреплен юридическим актом: декретом Совета Народных Комиссаров от 5 сентября 1918 года “О красном терроре”. Согласно этому документу, лица, “прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам”, подлежали расстрелу, а “классовые враги” – заключению в концентрационные лагеря. Так начиналась печально знаменитая история ГУЛАГа.

Очень скоро практически все население советской России была поделено на две большие группы – первая состояла из ссыльных, арестованных, репрессированных, лишенных гражданских прав и свободы, а вторая из тех, кто охранял, приводил в исполнение приказы, а также идеологически обосновывал массовые преступления против своего народа.

К 1930 году в СССР насчитывалось более 400 тысяч заключенных. С 1929 по 1939 гг. число заключенных в тюрьмах и лагерях увеличилось в 12 раз, достигнув 2 миллионов. Кроме этого, было еще 990,5 тысяч спецпоселенцев. Таким образом, число лишенных свободы в СССР достигло 3 миллионов.

В 1930-1940 гг. в ГУЛАГе погибли не менее 500 тысяч заключенных. Жизнь человека, его права, безопасность, свобода личности потеряли свою ценность. Россия погрузилась в кромешную тьму деспотического морока, сходного с жестокими империями Вавилона и Ассирии.

Яд страха, лжи и беспамятства

Невольно возникает вопрос о том, как подобное могло произойти в век просвещения, великих достижений науки и головокружительного развития техники?

Главным оружием коммунистического режима стали страх, ложь и беспамятство. Общество жило в страхе, страхе животном и цепенящем, толкающем на предательство и сделки с совестью. Чтобы выжить, нужно было врать, врать правительству во главе с «отцом народов», врать родным и близким, врать самому себе. Ложь становилась нормой жизни; тот, кто не принимал этой нормы, были обречены на уничтожение. Выживали искусные во лжи.

Семена беспамятства, удобренные страхом и ложью, давали обильные всходы. Дети отрекались от родителей и своих предков, если их родословная не вписывалась в советские “каноны”, писатели и ученые отказывались от своих трудов, если те конфликтовали с идеями материализма, марксисткой диалектики и линией партии.

История России превратилась в историю СССР с древнейших времен до “славных” свершений октябрьского переворота. Главной движущей силой такой истории стала классовая борьба, разбойники и душегубы (например, Емельян Пугачев), стали в советских учебниках героями и примерами для подражания. Лучшие сыны России были оклеветаны, преданы забвению. Стало общим местом то, что если о ком-то в советских газетах пишут как о враге и контрреволюционере, значит, проницательные читатели подсознательно понимали, что это достойный и честный человек.

Советские граждане, скованные страхом, привыкшие к тотальной лжи, потерявшие свою национальную, культурную и духовную память, постепенно забывали о вере, надежде и любви, все больше и больше теряя достоинство народа, превращаясь в советских граждан, рабов кремлевского деспота.

Такое государство и его граждане не могут иметь будущего…

Опыт сохранения свободы

И все же даже в самые страшные годы советского строя зло не торжествовало безраздельно. Оставались светильники правды, которые в сгущающейся тьме светили еще ярче.

Красный террор приносил свои плоды – таких светильников с каждым годом и месяцем становилось все меньше. В местах лишения свободы – в тюрьмах, лагерях, спецпоселениях оказывались лучшие люди России. Например, на Соловках (с 1920-х годов бывший православный монастырь стал одним из крупнейших лагерей специального назначения) в заточении находились выходцы из разных сословий, представители самых разных профессий и талантов.

В лагерях собирались театральные труппы и хоры, издавались подпольно кустарным способом философские и литературные журналы, читались лекции, тайно совершались богослужения и христианские обряды.

Немало глубоких и талантливых личностей, потеряв физическую свободу, свободу внешнюю, не теряли свободы внутренней, экзиcтенциальной, той, что позволяла им даже в самых экстремальных ситуациях оставаться по-настоящему творческими и плодоносными. Своим примером непричастности злу они свидетельствовали о собранности и цельности, поддерживали и вдохновляли слабых и отчаявшихся, тем самым являя тот неповторимый дух свободы.

Как ни парадоксально, именно этот дух свободы веял там, где было тяжелее всего, именно в тюрьмах и ГУЛАГе люди приобщались и укреплялись в опыте освобождения от страха и лжи.

В СССР постепенно (к концу 1930-х годов) самые свободные и лучшие люди оказались в лагерях и ссылках, изгнании и поношении. Вновь и вновь на память приходят строчки из письма апостола Павла: “Иные же испытали поругания и побои, а также узы и заключения, были побиты камнями, подвергнуты пытке, перепилены, умерли от меча, провели жизнь в скитаниях…, терпя недостатки, тесноту, страдания: те, которых мир не был достоин, блуждали по пустыням, горам, по пещерам и отверстиям земли”. (К Евр. 11:36-38).

Апостол пишет здесь о христианах, об их избранности и элитарности, которая обусловлена не земной славой или богатством, а готовностью первыми пойти на лишения, мучения и даже смерть ради правды Божией и страдающего ближнего.

Основоположник советского садизма

Конечно, не случайно вожди советского государства именно Церковь, православное духовенство и верных, то есть преданных, а потому и подлинных, христиан расценивало как самых опасных противников коммунистической идеологии.

В марте 1922 года В. Ленин, не скрывая своей ярой ненависти в отношении Церкви, пишет в письме Вячеславу Молотову о беспощадном подавлении православных христиан, выступивших против изъятия безбожным государством православных святынь и церковных ценностей: “… Мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десяток лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать”.

Советская власть боролась с Церковью всеми доступными средствами --  декретами советского правительства и постановлениями ЦК партии, лживой атеистической пропагандой и открытым глумлением над святынями (в том числе разрушением храмов), изъятием церковного имущества и вмешательством во внутренние дела христианских общин (словно забывая о собственном принципе отделения церкви от государства), подкупом и запугиванием, ничем не обоснованным террором и моральным повседневным гнетом, множеством налогов (бремя которых легло на плечи простых советских граждан, составляющих церковный актив) и игнорированием самых простых гражданских прав. Все, кто так или иначе оказывал сопротивление или высказывал всего лишь сомнение в справедливости этих мер, попадали под “красное колесо” ЧК-ГПУ-НКВД.

Итоги этой политики более чем впечатляющие. По данным, которые были приведены в ноябре 1995 года председателем Комиссии при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий Александром Яковлевым, за годы советской власти были уничтожены 200 тысяч священнослужителей, еще полмиллиона христиан подверглись репрессиям. По данным Комиссии по реабилитации Московской Патриархии, к 1941 году за веру в СССР были репрессированы 350 тыс. человек, из них 150 тыс. было арестовано в 1937 году, при этом 80 тысяч расстреляно.

+ + +

Несмотря на такого рода размах государственного террора, сопоставимого по своей жестокости и тотальности, возможно, только с гонениями на христиан в Римской империи, не сломил многих христиан, пострадавших, замученных и погребенных в безвестных могилах и рвах. Мученики и праведники становились свидетелями крепкой веры и духовной силы, поражавшей порой самих мучителей и истязателей.

Этот опыт “неперемолотых” советской мельницей репрессий сохранял Церковь от разложения и духовного оскудения в годы советской империи, он помогает не ошибиться в выборе духовного пути православным христианам современной России.

Но этот опыт важен не только для тех, кто связывает свою жизнь с Церковью. Он необходим всем, кто живет в России, кто трудится над тем, чтобы наша страна, народ и каждый день жизни становился лучше, добрее, красивее.

В то же время, мы по-прежнему живем, питаясь духом наследия тоталитарного режима --  страхом, ложью и беспамятством. Нельзя не отметить, что изменения происходят, хотя зачастую только лишь внешние и формальные, без глубокого анализа и коренной переоценки трагедии советской эпохи. Вряд ли кто-то из узников сталинских лагерей всерьез отнесся бы и поверил в то, что в России где-то через пятьдесят лет на государственном уровне будет принят особый день памяти жертв политических репрессий, учиненных советским режимом.

Только принять к сведению и поставить галочку в календаре недостаточно, необходимо в своей личной жизни, ежедневно противостоять злу, прежде всего внутри себя, исцеляясь от страха и лжи.

Необходима живая память о катастрофе, поразившей Россию, разрушительные плоды которой мы пожинаем и сегодня. Забвение и беспамятство таят в себе опасность возвращения к тем страшным временам, когда темные “духи русской революции”, вырвавшись на свободу, ввергли Россию в хаос и кровопролитие.

Повторится ли подобный дьявольский эксперимент с нами или нашими потомками зависит от выбора каждого человека…