Национальное покаяние связано с надеждой

Интервью с митрополитом Диоклийским Каллистом (Уэром), профессором богословия Оксфорда и главой совета директоров Института православных христианских исследований в Кембридже.

– Владыка, что на ваш взгляд лучшая основа для разговора на такую непростую тему, как национальное покаяние?

– Прежде всего, мы должны остановиться на том, что мы имеем в виду под покаянием. Греческое слово «метанойа» буквально означает перемену ума. Поэтому мы не должны думать о покаянии только в негативном смысле. Покаяние – это не просто переживание чувства вины, сожаление о наших грехах и ошибках. Это может быть началом покаяния, но не его полнотой. Покаяние означает новый образ мышления о Боге, о нас самих, о наших ближних. Оно позволяет увидеть, что и как может быть изменено. Поэтому покаяние должно быть связано с надеждой.

– Но если речь идет о прошлом, например, о революции, о репрессиях и массовых казнях в XX веке в России и других странах, что там может быть изменено? И в чем наша надежда?

– Первое, что нужно – каждый из нас должен признать, что это зло и оно было совершено. Совершено не нами лично, до того, как мы родились. Но наше дело – признать правду, и это должно стать началом перемен. Пока мы пытаемся обмануть самих себя или отмолчаться, не может быть никакого движения вперед. И второе, что можно сделать лично – каждый из нас должен стремиться к тому, чтобы такие вещи больше не повторялись никогда. Мы не изменим прошлое, но, признавая то, что случилось в прошлом,  мы можем предотвратить повторения этого снова.

Национальное покаяние означает, что, не только как личности, но уже и как некая общность (community) мы смотрим в будущее с надеждой, говоря, что зло, которое случилось в прошлом, не будет нами допущено насколько это в наших силах. И это на самом деле будет покаянием.

Мы можем думать о зле, которое происходило в коммунистическую эпоху, о страданиях, которым были подвергнуты люди в лагерях, о том, сколько людей умерло при большевистском руководстве, многих новомучениках и исповедниках, о русской императорской семье, Николае II. Сейчас мы – вы и я – не можем покаяться лично за все это, потому что мы не делали этого, это случилось в прошлом, и это было сделано другими, но мы должны сказать, что эти вещи не должны были случиться и в этом смысле мы можем призывать к национальному покаянию, мы можем говорить о том, что совершенное тогда, было тяжёлым преступление против Бога и достоинства человека.

– Мы видим в нашей стране, что это оказывается слишком непросто …

– Потому что это должно быть обращено к каждому адресно и лично. Ведь главным образом покаяние означает перемену сердца человека. Когда в Евангелиях Христос говорит «покайтесь», он говорит каждому из нас лично. Если есть перемены в сердце каждого из нас лично, если мы лично покаемся, то могут произойти перемены в обществе. Это должно быть основой, отправной точкой. Если мы говорим о национальном покаянии – это означает покаяние всех нас как общины, сообщества. Оно может произойти на основе личного покаяния, потому что из огромного числа личных грехов вырастают национальные грехи. Не может быть национального покаяния без личного покаяния.

– Вы можете назвать исторические примеры национального покаяния?

– Да. Одним примером из Библии может быть то, что произошло во время переселения еврейского народа в Вавилон. Пророки говорили еврейскому народу, что для освобождения вы должны изменить свое сердце и начать все сначала. Это обращение не к абстрактным реальностям, таким как государство или народ. Призыв пророков обращен к человеку лично. Каждый должен покаяться и изменить свое сердце – в этом сообщение пророков. Не говорить: «мы не заслужили этого пленения, почему Бог наказывает нас», это только возвращает к старому, а не открывает новых путей.

Самое главное, что мы не должны думать, что необходимость покаяния лежит на других людях. Оно необходимо всем нам как перемена сознания.