«Мы ещё не испытали той богооставленности, которую знал Христос»
Дорогие братья и сёстры, очень радостно, что в этом году мы можем быть здесь в главный праздник этой часовни, посвящённой Сретению Владимирской иконы Божьей Матери.
Как мы с вами хорошо помним, в начале 90-х годов так Господь устроил, что наше Братство открывало собор в честь Сретения Владимирской иконы в бывшем Сретенском монастыре, в котором мы так замечательно жили на протяжении нескольких лет, до начала 1994 года, пока этот монастырь не понадобился другим людям. Да, конечно, в те годы нам приходилось освобождать храм, который реставрационные мастерские использовали как своё рабочее помещение. Сотрудники этих мастерских занимались и реставрацией икон, такой близкой нам по смыслу и духу деятельностью, но совсем не понимали, зачем нужен храм церкви. Они хоть и видели на наших богослужениях множество народа, но почему-то считали нормальным, чтобы люди стояли в узком коридорчике в центре храма, тогда как сами они работали в больших кабинетах по бокам, справа и слева и в алтаре. Часто они просто подрабатывали себе на жизнь реставрацией икон, полученных слева.
Это было трудное время у нас в стране, которое некоторые из присутствующих застали, хотя сейчас есть уже и такие, кто стал забывать о тех тяжёлых годах, когда некоторые люди голодали, а бывало и умирали от голода даже в Москве, не говоря уже о других местах.
Тем не менее нам удалось расчистить, освободить и обустроить храм – и всё в нём получалось очень естественно в те годы. Например, фрески XVII века оказались исключительно на своём месте и были хорошо видны, потому что мы не сооружали высокий иконостас, который бы их загородил, и это было замечательно. Сначала, когда храм освободили и можно было в центре поставить престол – не временный, который убирался после каждой службы, а постоянный, – мы не ставили даже никакой завесы перед престолом. Престол стоял на виду у всех, и это было очень по-христиански и церковно, тоже очень замечательно. Я помню, когда у нас появилась завеса и Сергей Сергеевич Аверинцев впервые увидел её – эту красивую завесу, которая открывалась один раз, перед богослужением, и закрывалась после него, – он очень метко сказал: «Да, прекрасно! Как в Иерусалимском храме…». Нельзя было не оценить его тонкого юмора – мы тогда увидели, от чего церковь ушла. Мы как бы начали в нашей жизни повторять историю церкви, которая оказывается удивительным училищем истории духа человеческого, а лучше сказать богочеловеческого. И чем больше обстоятельства вынуждали нас уходить от первоначальной простоты, тем больше мы чувствовали, как возникала опасность, что что-то уйдет из того поразительного единения, которое было в храме благодаря тому, что мы служили Братством, благодаря тому, что мы все службы совершали на русском языке.
И не только мы чувствовали, что всё происходящее в нашем храме и в нашем Братстве было очень и очень важно – неслучайно этот храм посещали столько разных ищущих Бога людей. Были и приезжающие из Европы – в большем числе люди православные, но иногда и не православные: католические священники, протестанты, бывали и нехристиане. Там была такая атмосфера, что войдя в этот храм, уйти из него было невозможно, и люди оставались, даже побывав лишь один раз. Замечательным было и местоположение храма: Большая Лубянка, сами понимаете, знаковое для многих место. Поразительно то, что это был Владимирский собор, посвященный не собственно Владимирской иконе Божьей Матери, а именно Сретению, встрече этой богородичной иконы. Почему мы впоследствии и эту нашу братскую часовню назвали в честь праздника Сретения Владимирской иконы, в память о том храме. Неслучайно, когда нас стали выгонять из этого собора, мы смогли спасти копию Владимирской иконы, которая висела справа от главной арки и которую все с первого мгновения почитали как чудотворную, удалось уберечь и икону Сретения Владимирской Богоматери, и некоторые другие иконы, которые принадлежали Братству, а не приходу, и теперь находятся в этой часовне.
Собираться и уходить из этого собора нам пришлось в течение одной ночи. Братство смогло, уходя, что-то быстро забрать из своего имущества, хотя многое из того, что было записано на Братство, пришлось оставить и, конечно, нам этого никто не вернул, но важно не это. Владимирский собор тот потух – сразу погас, как лампада, омрачился, как только въехали туда следующие хозяева – архимандрит Тихон (Шевкунов) и несколько монахов, приписанных тогда Псково-Печерскому монастырю. Поэтому мы и не можем ходить в тот храм – слишком большая разница с тем, что мы там видели и переживали – но и это не главное. А главное то, что Владимирская икона Богоматери стала нашей покровительницей. Она открывает нам образ Церкви в её эсхатологическом измерении – это для нас очень важно.
На следующий год после того, как мы уехали, отцом Тихоном был устроен пышный крестный ход. Как было когда-то до революции, с Владимирской иконой по Большой Лубянке люди шли к Сретенскому монастырю. В древности иногда несли саму Владимирскую икону, а тогда, в 1994 году, несли копию работы отца Зинона (Теодора), нашего друга и попечителя нашего института. Но Господь – невозможно это забыть – устроил так, что в этот день был проливной дождь. Этот был первый и последний крестный ход после изгнания Братства из этого храма. Кто-то, видимо, почувствовал, что не стоит делать вид, что всё восстановилось, как было – и эти крестные ходы отменили. Владимирская икона ушла с нами сначала в храм Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках, а оттуда переместилась в эту часовню. Она стала нашей покровительницей и удивительным напоминанием о том милосердии, милости, умилении, которое сопровождает человека, познающего Христа и Его крестный путь, познающего Церковь и её крестный путь. Мы здесь сегодня, потому что чувствуем, что мы должны идти этим крестный путём. Это путь Христа и Богоматери, путь Церкви и каждого из нас – вплоть до конца, до эсхатона. История Церкви должна закончиться вместе с земной историей, а потом должно открыться Небесное Царство, которое наследуют подлинные члены Церкви, но только тогда, когда они пройдут путём Креста и Воскресения – путём скорби, страдания, унижения, оплевания, клеветы и в то же время прославления и усыновления Богом.
Наше Братство пытается идти именно таким путём все эти тридцать лет. Может быть, не всегда всё получается так, как надо, может быть, мы не всегда понимаем, что и как надо делать. Может быть, мы иногда поддаёмся разным искушениям и соблазнам, но всё-таки не настолько, чтобы отойти от Церкви, или от Богоматери, или от Христа в том их присутствии, которое только возможно на земле сейчас в нас, с нами, посреди нас.
Мы не злоупотребляем почитанием Божьей Матери, как это нередко бывает на приходах, когда Божью матерь почитают так, что уже возникает вопрос: а причём здесь христианская жизнь и Христос, причём здесь Бог-Отец и Дух Святой? Но это не значит, что мы не почитаем Божью матерь и не почитаем святую Церковь, или что мы не верим в Христову Церковь, в новый Народ Божий – в тот единый и единственный Народ Божий, который открывается как некое чудо начиная со дня Пятидесятницы, народ, в котором нет ни иудея, ни язычника. Откуда бы человек ни пришёл, из какого бы народа он ни явился, он может войти в эту Церковь и жить в ней, будучи абсолютно равноправным со всеми другими членами богоизбранного Народа, Народа Божьего.
Это не просто утешение для нас, это не просто некая мечта в нашей жизни – это реальность, в которой мы все живём или по крайней мере всегда стремимся жить. Это та драгоценность, которую мы храним как тайное и величайшее сокровище этого мира. И мы знаем, что из Своей Церкви Бог никого не удаляет, никем не пренебрегает, даже если человек имеет большие немощи, если он слишком юн, или слишком стар, или очень болен. Бог принимает всех, и это потрясающе, что для Бога каждый человек в Его Церкви, как и в нашем Братстве, является любимым чадом, любимым сыном или дочерью. Так что никто в Церкви не может сказать, что он ощущает некую пустоту от одиночества. Только когда мы отходим, отслаиваемся от этой жизни, от духа братства и общины, от духа Церкви, только тогда мы можем впасть в какое-то уныние, депрессию или ощутить богооставленность.
Мы очень хорошо помним, что богооставленность, которую пережил Христос на пике страданий, на Голгофе, на Кресте, была совсем иного рода. Но, вероятно, мы ещё не прошли через эту точку своей истории, своей жизни. Поэтому такой богооставленности мы пока не знаем. Даже когда мы переживали гонения на всё Братство, со всей клеветой, неправедными обвинениями, вплоть до попыток уголовного преследования, которые, впрочем, почти сразу рассыпались, – все наши страдания ещё не те, которые можно было бы назвать близкими с голгофскими. Может быть, это нам ещё предстоит. Это знает один Господь. Может быть, это предстоит и каждому человеку в его жизни, но это тайна личной судьбы, которую никто заблаговременно познать и раскрыть не может.
Для нас бесконечно драгоценно то присутствие посреди нас Христа, о котором мы свидетельствуем на каждой литургии, то присутствие Божье, к которому мы стремимся каждый день. Если мы не обретаем хотя бы на миг этого божественного присутствия в течение дня, то мы знаем, что прошедший день не удался, даже если мы успели сделать много полезного. Божественное присутствие не измеряется пользой.
Мы должны хранить именно этот опыт Божьего присутствия, Божьей силы и благодати, потому что только он и делает нас настоящими членами Церкви Христовой, и только во вторую очередь мы можем оставаться хранителями тех или иных артефактов, историй, житий и вторичных святынь.
Дорогие братья и сёстры, и те, кто давно воцерковился, и те, кто только начал или только планирует начать эту жизнь в Церкви и в Братстве, пусть каждый из нас поймёт, что там и есть абсолютный центр жизни, где присутствие Христа и Духа Святого. Вокруг этого центра должна собираться Христова Церковь, весь Божий Народ. Здесь нет плюрализма и нет другого пути. Мы не отвергаем того, что Бог по Своему милосердию может спасать и других людей, которые не прошли этим путём. Как Он спасёт и в какие обители поместит этих людей, мы не знаем, но надеемся всегда на лучшее для всех и молимся об этом. Если мы идём путём Христа, то все приходящие искушения развеиваются, как дым, как мираж.
Божий Народ, Церковь Христова, которая есть малое стадо, соль земли и свет миру, малая закваска, должна заквасить всё тесто. Это значит – включить в сферу воздействия Божьей Любви и Свободы всех людей, которые не умерли как люди, сохранили человеческий образ, и значит, Божий образ в себе, пусть и не смогли его очистить и освятить во время своей земной жизни.
Нам, дорогие братья и сёстры, сегодня очень повезло! Мы смогли прийти в эту маленькую часовню, затерянную среди московских громад, прославить Христа и Божью матерь, вспомнить всё то, что Бог нам давал на протяжении уже трёх десятилетий, и порадоваться тому, что до сих пор не нашлось силы, которая бы разрушила этот дом Божий, наше Братство, нашу общину, несмотря на бесконечные обещания самых разных антицерковных сил это сделать. Последнее из них, к слову говоря, прозвучало буквально на днях на полном серьёзе от одного очень высокопоставленного церковного чиновника.
Но происходит и что-то другое. Вдруг даже люди, которым, казалось бы, очень трудно будет понять эту простую жизнь во Христе, подлинно церковную неформальную жизнь православия, – я имею в виду в первую очередь наших архиереев, митрополитов, синодалов – даже они вдруг оказываются небезнадёжными и идут нам навстречу, благословляя братские события, а иногда и помогая в их устроении.
Как всегда, история рождает два полюса: один враждебный, злобный, разрушительный, а другой – какого-то признания и приятия. И мы должны хорошо понимать, что и поныне дьявол с Богом борется, и место битвы – сердца людей, как написал когда-то Достоевский.
Пусть, дорогие братья и сёстры, нас радует каждый день присутствия Божьего в нашей жизни! Пусть нас радует этот праздник Сретения Владимирской иконы Божьей Матери! Сретение, то есть встреча – категория экзистенциальная, неформальная. А когда эта встреча ещё соотносится с чудным удивительным и чудотворным образом Владимирской Богоматери, тогда мы начинаем чувствовать весь объём Церкви как Встречи, как события, которое мы наследуем, которое мы как будто продолжаем. Радость этого праздника Встречи иконы Владимирской Божьей Матери говорит нам о том, что проходят века, но есть события, которые не исчерпываются, не прекращают своего действия, становятся новым и новым откровением. Дай же Бог, дорогие братья и сёстры, чтобы мы не только это всегда несли в себе, в своих сердцах, в своей жизни, но и могли делиться с другими людьми этим светом, этой радостью, этой верой, надеждой и любовью во славу Божью!
Аминь.
6 июня 2019 года