Епископ Серафим (Звездинский) и схимница из Химок
Накануне Дня памяти новомучеников и исповедников Российских, члены Покровского братства посетили место святительского служения священномученика Серафима (Звездинского) – подмосковный город Дмитров.
Владыка Серафим был хиротонисан в епископы в 1920 году патриархом Тихоном (Белавиным). И с самого начала своего архиерейского служения он говорил о том, что путь епископства в современной ему России сулит не власть и почести, но Голгофу. Собственно, Дмитров был только началом послереволюционного крестного пути владыки Серафима и единственным относительно мирным периодом – до ареста в декабре 1922-го. Дальнейший путь: арест, ссылка, новый арест, новая ссылка, последний арест и смертный приговор – увел его из Подмосковья сначала через пол-России на север, потом через пол-России на восток, пока не оборвался в августе 1937 года в г. Омске, в расстрельном месте, которое точно до сих пор так и не установлено.
Наше мини-паломничество началось с музея сщмч. Серафима в Подлипичье – предместье Дмитрова, который был открыт совсем недавно. Это бывший дом причта, приписанный к храму Казанской иконы Божьей Матери, где владыка жил в годы своего епископства. Собственно, сам музей состоит из комнаты и домовой церкви, в которой владыка совершал литургию. Сейчас в ней появился заново воссозданный иконостас современной работы. К сожалению, за прошедшие девяносто лет практически ничего не уцелело. Также по-прежнему пока немного известно о том, что нас интересовало больше всего – о созданном владыкой Братстве Животворящего Креста. До нас дошел Устав братства, в центре которого стоит Крест Христов, Евангелие и литургия. Тем не менее, исследования, связанные с установлением точного списка имен братчиков и уточнением судьбы членов Братства, – ещё предстоят.
Документы и фотографии, находящиеся в Музее, в основном иллюстрировали уже известные нам факты из биографии владыки Серафима. Правда, запомнилась одна история, новая для нас – прошение некоего псаломщика Василия Соколова рукоположить его во дьяконы. Владыка это прошение не удовлетворил и рукоположение не благословил, поскольку кандидат показал на собеседовании полное невежество и в Писании, и в Священной истории, и в литургике – словом, экзамен завалил с треском. Тогда кандидат, желая разжалобить владыку, прислал письмо – объяснительную – мол, все знал хорошо, но со страху забыл. Владыка не благословил его повторно, написав резолюцию – «убоявшийся страха» недостоин служить Господу. Впрочем, смекалистый кандидат пригодился для служения в другом месте – жизнь свою незадачливый псаломщик закончил сотрудником органов.
Тронули до глубины души последние экспонаты музея. Карта ссыльных скитаний владыки Серафима. Копия приговора «Тройки» и шелковый мешочек с горстью земли, собранной на расстрельном полигоне под Омском вместо земли с могилы, поскольку так и не удалось установить место захоронения владыки. В приговоре Тройки записано в качестве обвинения следующее: «не прекращал контрреволюционной деятельности, слыл среди верующих за святого» и резолюция – «расстрелять».
В музее нам рассказали о духовных дочерях сщмч. Серафима – Анне Патрикеевой (впоследствии схимонахине Иоанне) и Клавдии Ляшкевич, – келейницах владыки, добровольно сопровождавших его в ссылках.
Из музея мы поехали на встречу с Антониной Дмитриевной – 83-летней жительницей города, которая в молодости хорошо знала сестру Иоанну. Антонина Дмитриевна оказалась, несмотря на свои преклонные годы, очень энергичной. Она встретила нашу группу в красивом Введенском храме XVIII века, который не закрывался в советское время, и рассказала о нем и о его самых известных иконах. Возле иконы Серафима Саровского, которую в войну задел осколок, сказала, как о живом человеке – «Серафим тоже раненый». Потом Антонина Дмитриевна показала нам витрину, где лежал образ сщмч. Серафима (Звездинского), четки, пасхальные свечи и Библия, принадлежавшие владыке, а также потертая бедная епитрахиль – самодельная. В ней владыка служил в тюрьме и изгнании. Про образ владыки сказала, что иконописец сперва написал его непохожим – глаза слишком сердитые, с большими темными мешками вокруг. А когда художник стал ссылаться на каноны, она сказала ему: «А если бы вашей почившей матушке такие глаза кто-нибудь нарисовал?» И образ переписали.
Владыку Серафима Антонина Дмитриевна не знала – из Дмитрова он уехал за 10 лет до ее рождения – но говорила о нем как о живом и близком человеке. Зато она живо рассказала нам о келейнице владыки – сестре Иоанне (Патрикеевой), которая происходила из богатой и образованной купеческой семьи. Именно она сохранила многое из написанного владыкой Серафимом – проповеди, акафисты, молитвы.
Сначала Антонина Дмитриевна пыталась вместо своих воспоминаний зачитывать нам отрывки из книги «Оставляю вам Анну» – письма, стихи и автобиографические заметки Анны Патрикеевой. А в ответ на наши вопросы, какой же была сестра Иоанна – только повторяла – она была ТАКОЙ человек... (и широко разводила руками). Но потом стало выстраиваться повествование, всплывали живые детали. Рассказ о том, как старец в монастыре предсказал подростку Ане Патрикеевой ее путь, спросив девочку, откуда она. И, услышав в ответ – из Химок – повторил несколько раз: «С Химок? Схимница, значит…» Или рассказ о том, как постом кто-то принес сестре Иоанне карамельки, а она неожиданно попросила приносить ей лучше шоколадные конфеты, поскольку всегда отдавала их детям, часто забегавшим к ней в гости. Был и рассказ о последних днях сестры Иоанны – как та распорядилась отправить своей сестре телеграмму: «Больше мне не пиши. Я умерла». А когда мы пытались спрашивать, чему учила молодых девушек сестра Иоанна, Антонина Дмитриевна ответила, что она вообще не учила в общепринятом смысле слова, не наставляла, не давала советов. Только вот почему-то после общения с ней необходимые решения приходили сами. Через нехитрый рассказ Анны Дмитриевны воссоздавался постепенно образ христианки, исполненной жизни духа, жертвенной, мужественной, любящей, что и позволяло говорить о ней как о совершенно особенном «ТАКОМ» человеке!
Всплыла в разговоре и тема братства Животворящего Креста. Антонина Дмитриевна рассказала, что была знакома с одной из сестер, которая оставила ей крестик, отлитый из стекла – такие носили все члены братства.
Потом Антонина Дмитриевна настоятельно предложила нам всем вместе прочесть замечательную проповедь владыки о литургии с призывом к святому причащению. Также она показала нам книгу, в которой были напечатаны не только воспоминания и письма, но и стихи сестры Иоанны. Стихи были посвящены еп. Серафиму, его аресту, очередям с передачами около тюрьмы и др. Скорее это была зарифмованная проза: выдержанный ритм, правильные рифмы. Такие стихи пишут не для печати, их удел – дневники и чтение в узком кругу. Но Антонина Дмитриевна начала петь эти стихи на бесхитростный мотив, и они вдруг обрели красоту и глубину хорошей народной песни.
Так, встреча с документами в музее, с живым свидетельством Антонины Дмитриевны, обогатили наше знание и сердца новыми красками. Напоследок, перед отъездом в Москву, мы зашли в древний Дмитровский кремль, который, конечно, и сам по себе стоит того, чтобы его посетить. Но мы пришли туда, чтобы посмотреть и помолиться у памятника сщмч. Серафима. Памятник порадовал – без пафоса и парадной торжественности – просто невысокий, немолодой уже человек с мудрым и кротким лицом.
Подумалось напоследок – как хорошо, что в Дмитрове хранят память о владыке, создали музей, поставили памятник. Только вот не оказаться бы теми фарисеями, которых обличал Господь – теми, кто строит гробницы пророкам, не покаявшись за своих отцов, этих пророков убивавших. Возле этого прекрасного памятника вдруг почувствовалось, как важно не сводить память к атрибутике, не заменять внутреннее движение сердца и опыт свободы и любви, который явили новомученики и исповедники, внешним почитанием святыни.