Для примирения нужно только слово «простите»

05 апреля 2017
Свято-Николаевское малое православное братство провело встречу, посвященную теории и практике национального покаяния в некоторых странах Европы
Федеральный канцлер ФРГ Вилли Брандт на коленях перед мемориалом Варшавского гетто в декабре 1970 г. Публичное признание вины за Холокост. Фото с сайта www.history-moments.ru
Федеральный канцлер ФРГ Вилли Брандт на коленях перед мемориалом Варшавского гетто в декабре 1970 г. Публичное признание вины за Холокост. Фото с сайта www.history-moments.ru

Говоря о примерах покаяния целого народа, осознания им каких-то явлений своей жизни как ошибки, провала и греха, чаще всего вспоминают покаяние немцев после Второй мировой войны. Поэтому можно считать закономерным, что встреча была посвящена прежде всего плюсам и минусам, теории и практике этого опыта; в качестве подготовки к ней все участники читали фрагменты статей Карла Ясперса.

Встреча началась с беседы, во время которой собравшиеся могли задать свои вопросы протоиерею Михаилу Рару, клирику Германской епархии Русской православной церкви. Отец Михаил, сын выдающегося деятеля русской эмиграции Глеба Александровича Рара [1], практически всю свою жизнь провел в Германии. Рассказывая о том, какие усилия предпринимали и предпринимают немцы для того, чтобы трагедия нацизма не повторилась, отец Михаил подробно остановился на роли христианских церквей в примирении с потомками жертв. Обычно жителям Германии рассказывают (начиная со старших классов школы) о Холокосте, то есть о преследовании и уничтожении евреев, и чувства вины перед другими народами, прежде всего перед славянами, больше других пострадавшими в ходе Второй мировой войны, потомки солдат Третьего рейха, как правило, не испытывают. Однако сам отец Михаил особенно запомнил встречу немецких пасторов с белорусскими крестьянами в начале 1990-х годов: «Я тогда был в Белоруссии, преподавал в семинарии. Приехали пасторы из Евангелической церкви и от имени немецкого народа (а они знают, что Белоруссия потеряла в годы Второй мировой войны четверть населения) попросили прощения за то, что произошло за пятьдесят лет до этого, тогда, когда они сами еще не родились или были совсем маленькими. Я помню, как верующие бабушки приносили своих внуков, чтобы эти люди подержали их на руках и поцеловали. Это были очень трогательные сцены. Для примирения нужно было только слово "простите" – и все, ничего другого не нужно было, не нужны были обвинения ("а вы помните, что вы наделали?"). И была готовность простить – это очень положительная черта, которую я вижу в своем русском народе».

Сегодня каждый школьник в Германии узнает на уроках о преступлениях гитлеровского режима, и общественное отношение к проявлениям неонацизма, если говорить в целом, устойчиво отрицательное. Однако разные народы, как отметил отец Михаил, очень по-разному относятся к темным страницам своей истории. И если в Германии отрицание Холокоста [2] является уголовно наказуемым деянием, то в Турции происходит прямо противоположное: уголовно преследуется публичное упоминание геноцида армян (официальная государственная версия до сих пор описывает это событие как простое перемещение населения из п. А в п. Б [3]). Отвечая на вопрос о том, как в Германии относятся к той реабилитации нацизма, которая в последние годы происходит в странах Прибалтики, отец Михаил сказал, что в Германии об этом практически ничего не знают.

На встрече прозвучало два достаточно информативных доклада. И если о том, что главной проблемой послевоенного покаяния в Западной Германии было принуждающее к нему жесткое давление американских оккупационных властей (и поэтому настоящее покаяние началось только в молодом поколении 1960-х – среди тех немцев, которые прочитали «Дневник Анны Франк» и увидели произошедшее во времена нацизма глазами его жертв) знали многие участники встречи, то о проблемах Восточной Германии практически все услышали впервые. Совершенно неожиданной оказалась информация о том, что хотя официально считалось, что все жители ГДР не нуждаются в покаянии и как бы заведомо являются антифашистами, в правящей Социалистической единой партии Германии состояло множество бывших нацистов [4]. Удивило всех и то, что концлагерь Бухенвальд вплоть до 1950 года продолжал использоваться «по прямому назначению», причем не только для бывших руководителей нацистской партии, но и для «врагов народа» [5].

Завершилась встреча кратким рассказом об опыте покаяния, предпринятом в 2000 году представителями всех христианских церквей Румынии – встрече, в которой приняли участие более 1000 человек – и заинтересованным обсуждением.

Александра Колымагина


Фото Елены Ткачевой

Доклад Ирины Литвиненко
Доклад Ирины Литвиненко

[1] Глеб Александрович Рар (1922-2006) – русский зарубежный журналист, церковный историк, церковный и общественный деятель, член Народно-трудового союза, долголетний председатель Свято-Князь-Владимирского братства – самого старого русского общества в Германии, основанного в 1888 году при российском посольстве в Берлине для оказания помощи нуждающимся православным людям и для сооружения и содержания русских храмов в Германии. С июня 1944 года вплоть до освобождения в апреле 1945 года был заключен в тюрьме гестапо в Бреслау, а затем в концлагерях Гросс-Розен, Заксенгаузен, Шлибен, Бухенвальд, Лангензальца и Дахау. Долгие годы состоял в Епархиальном совете Германской епархии Русской православной церкви Заграницей (РПЦЗ), в приходских советах во Франкфурте и Мюнхене, был одним из важнейших деятелей «Православного Дела», служащего распространению веры в СССР, являлся одним из основателей всемирно известного швейцарского института «Вера во Втором Мире» (Glaube in der 2. Welt). С 1974 по 1995 годы работал на радио «Свобода» в Мюнхене. Для многих людей в Советском Союзе его религиозные передачи в годы холодной войны были единственной возможностью получать достоверную информацию о положении Русской православной церкви. Неоднократно выступал по всему миру с докладами о положении церкви в СССР. После падения советской власти Г.А. Рар ратовал за воссоединение РПЦЗ с РПЦ, в 1990 году он энергично выступал против создания приходов РПЦЗ на территории самой России.

[2] Для этого есть специальный термин: Аушвиц-Люге (нем. Auschwitz-Lüge)

[3] О трагедии геноцида армян, во время которого погибло практически все армянское население Османской империи, можно прочитать подробнее в материале.

[4] Вот лишь несколько примеров: Фриц Мюллер (Fritz Müller), начальник Управления кадров ЦК СЕПГ с 1960-го по 1990 год, был членом НСДАП с 1 сентября 1939 года; Курт Блеха (Kurt Blecha) – член НСДАП с 1 сентября 1941 года, стал руководителем пресс-службы при Совете министров ГДР, в его ведении находилось информационное агентство ГДР, он отвечал за информационную политику правительства; первый генеральный прокурор ГДР (с декабря 1949 года до своей смерти в 1960 году) Эрнст Мельцхаймер (Ernst Melzheimer) членом НСДАП не был, но с 1936 года до конца войны он, член Союза нацистских юристов, работал юридическим советником в разного рода нацистских учреждениях; Ханс Вальтер Ауст (Hans Walter Aust) – член НСДАП с 1 мая 1933 года, с февраля 1934 года негласный осведомитель гестапо, в том числе в Имперском союзе немецких писателей, с 1956-го по 1969 год возглавлял журнал «Дойче ауссенполитик» («Немецкая внешняя политика»), внешнеполитический орган правительства ГДР.

[5] Общие положения политики интернирования в оккупированной Германии – политики, входившей в комплекс мероприятий по денацификации, – были утверждены союзниками по антигитлеровской коалиции на Потсдамской конференции, проходившей в августе 1945 года. Решение, принятое на конференции по этому вопросу, определяло в общих чертах, что аресту и интернированию подлежат: партийное руководство НСДАП; влиятельные нацистские деятели; руководители нацистских учреждений и организаций; а также все другие лица, которые представляют опасность для оккупационных властей (то есть даже лица, не причисляемые к нацистам). Для размещения интернированных лиц в оккупированной Германии было организовано большое количество лагерей, в том числе использовались и бывшие нацистские концлагеря, лагеря для военнопленных и тюрьмы. В американской зоне для интернирования было использовано 46 объектов, из них 37 лагерей, в том числе бывший нацистский лагерь смерти Дахау. В британской и советских зонах было в каждой около 10 лагерей. Количество спецлагерей уменьшалось по мере сокращения их контингента, и в 1948 году в советской зоне осталось всего три лагеря, которым была присвоена новая нумерация: спецлагерь № 1 – Заксенхаузен, № 2 – Бухенвальд, № 3 – Баутцен. В январе 1950 года все эти лагеря были переданы ГДР. Лагеря советской зоны находились в ведении НКВД и в 1948-1950 гг. входили в систему ГУЛАГа. С 1946 года причиной интернирования могло служить подозрение в создании оппозиционных политических групп, контакты с организациями, расположенными в западных оккупационных зонах, расцениваемые как шпионаж и агентурная деятельность. В таких случаях могла применяться 58-я статья советского Уголовного кодекса (антисоветская деятельность). Среди заключенных осужденные по этой статье составляли значительную часть. По материалам Википедии.

загрузить еще