«Чтец всей Средней Азии»
3 апреля с.г., в дни Великого поста, отошел ко Господу один из старейших служителей Свято-Успенского кафедрального собора Ташкента – иеромонах Варфоломей (в миру – Алексей Петрович Гречушкин).
«Он любил Церковь, не пропускал ни одной службы. И это не связано с его священническим саном, он его принял не так давно. Будучи мирянином, он проявил много добродетелей. А став священнослужителем, это благоговение к храму Божьему и благочестие христианской жизни проявились еще в большей степени. Мы видели, что он служил каждый день, как будто был седмичным священнослужителем. Он заменял тех священников, которые болели, которые уезжали на различные требы. Он был всегда на своем посту – у Престола Божьего. <…> Он отличался смирением, терпением, послушанием, любовью к Богу и своим ближним…» – эти слова митрополита Викентия на отпевании иеромонаха Варфоломея характеризуют жизнь и служение о. Варфоломея.
Осенью 2013 года, во время поездки в Среднюю Азию, нам посчастливилось встретиться и побеседовать с о. Варфоломеем. Весь день отец Варфоломей занят в соборе различными трудами, и смог с нами встретиться лишь после вечернего богослужения и исповеди. Памяти о. Варфоломея – свидетеля и участника церковной жизни епархии на протяжении более полувека мы посвящаем этот материал.
«Гиганты духа»
Отец Варфоломей родился в Ташкенте. Он рассказал нам, что его отец был раскулачен и бежал в Среднюю Азию. Дети – Алексей и его старший брат Александр родились уже здесь.
В Ташкенте их отец сблизился с отцом Борисом (Холчевым). Он занимался самообразованием, и отец Борис помогал ему в этом – беседовал, давал книги, приглашал к себе всю семью.
– Помню, отец Борис подозвал меня один раз, дает деньги, говорит: «Скажи папе, пусть тебе купит пальто. Это было еще до школы, мы тогда плохо жили», – вспоминал иером. Варфоломей.
Его брат Александр часто помогал отцу Борису по дому: и свет исправлял, и холодильник чинил. Сейчас о. Александр – митрофорный протоиерей, настоятель храма в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» в Янги-Юле, неподалеку от Ташкента.
– Я родился при владыке Гурии (Егорове). Но больше знаю и помню владыку Ермогена (Голубева), – продолжал о. Варфоломей.
– А как собор строили, помните?
– Да, мы бегали, и кирпичи таскали, и разбирали алтарь старого храма… Когда в 1956-м начали собор строить – мне восемь лет было. А брату – одиннадцать. При владыке Ермогене вообще был большой духовный подъем у народа.
В то время здесь много служило подвижников веры. Их не всегда оценивают при жизни. В лучшем случае обращают внимание на внешний труд: вот столько они окрестили, вот это построили. А духовную жизнь, т.е. ее внутреннюю сторону – сколько они вели внутренней борьбы, какими они были сторонниками молитвенной внутренней жизни, сколько людей приводили, спасали от самоубийства, беседовали -- вот это мало кто оценивал. Отец Борис, например, говорил: «Сейчас стало очень тяжело молиться», – т.е. он чувствовал тяжелое внутреннее состояние людей. И только после того, как эти священники ушли из жизни, вспоминаешь и думаешь, почему в тот момент не по всем вопросам к ним обращался? В то же время находились и люди, которые действовали по-другому: стремились очернить этих священников, представить их в совершенно другом свете.
В тот момент, конечно, духовенство было другое. Они прошли лагеря, тюрьмы, выдержали испытания. Про таких говорят – гиганты духа.
Отец Борис (Холчев)
– Мы жили вокруг отца Бориса, но только сердцем чувствовали, что он другой человек, – рассказывал о. Варфоломей. – Отец Борис был даже «списан» по болезни, уже на смерть. И только благодаря некоторым монахиням, которые выехали из Ленинграда после блокады и взяли его на свое попечение, он выжил. Они подняли о. Бориса из могилы.
Подчас думаешь, почему так получилось – не все взяли, что могли… Но жалко было о. Бориса: он целые дни был занят, до двенадцати часов ночи исповедовал, и очень сильно уставал.
– Но ведь он успел Вас многому научить?
– Конечно, и уставу учил и многим другим вещам. Он вел также огласительные беседы.
– Как же отец Борис умудрялся проводить огласительные беседы – это же было запрещено?
--Мне отец рассказывал, что уполномоченный ему говорил, что многие жалуются на отца Бориса, что он очень долго не крестит людей. Отец так начал в защиту батюшки говорить, что даже уполномоченный с ним согласился. Дело в том, что тогда были такие законы. Была свобода антирелигиозной пропаганды и свобода отправления культа. Проповедь в то время была, конечно, запрещена. Уполномоченные хотели и в соборе проповедь отменить, но отец Борис тогда выступил и сказал: «Это входит в богослужение, поэтому мы не можем отменить». Тогда уполномоченный сказал: «Ну, ладно, сохраняйте тогда, но говорите о богослужении».
– Сколько времени продолжались беседы?
– По-разному, в зависимости от конкретных ситуаций, но не меньше двух недель. Он видел людей… Он ненавязчиво, но сразу говорил о духовной жизни, конечно. Около собора была специальная крещальная для взрослых. И в ней он проводил огласительные беседы, ведь вне храма этого делать было нельзя.
– Это было тайно?
– Нет. Но власти не могли ничего сделать. А когда он умер, тогда уже все это прекратили…
– Уполномоченные его уважали? Побаивались?
– Я уже говорил, что здесь было еще духовенство, которое сидело, страдало, мучилось. У них страха не было. Общая духовная жизнь была на подъеме. В какой-то момент владыка Ермоген стал призывать их, и они с Маросейки поехали сюда.
Отец Георгий Ивакин-Тревогин и отец Василий Евдокимов
– Был еще такой отец Георгий Тревогин. Он был очень близок к отцу Алексию Мечеву, – продолжал о. Варфоломей. – О. Алексий их с матушкой Валентиной венчал. Георгий был чтецом на Маросейке. Потом был трижды арестован. Он много страдал, у него было больное сердце и ноги болели после того, как ему сутками приходилось стоять на допросах. Его ведь несколько суток пытали – обливали холодной водой, а когда одежда на нем высыхала, обливали снова…
Он был преподавателем математики, преподавал математику в Москве после лагерей. Потом владыка Ермоген пригласил его с женой в Ташкент и рукоположил его, он служил священником в Андижане. Когда в 1960-е гг. здесь началось гонение на духовенство, отца Георгия тоже преследовали, и он после этого вышел за штат. Он говорил очень глубокие проповеди, и владыка Вафоломей (Гондаровский) всегда, даже если отец Георгий не мог служить по состоянию здоровья, просил его проповедовать.
Отец Георгий всегда был рад, когда мы приходили к нему и исповедовались дома. У него была семья, но оба сына погибли. Они с матушкой много пережили. И в тоже время у них сохранилась такая любовь, такая нежность: она понимала его с полуслова, они заботились друг о друге, хотя оба были больны. И он всегда нас встречал с любовью, выслушивал. К нему многие приходили за помощью, и не только за духовной. Например, он прекрасно справлялся с математическими задачами. У меня однажды возник вопрос, что такое «приложи им зла славным земли». Я и у протодьякона спрашивал, и других, и никто не мог ответить. А отец Георгий ответил на все вопросы – откуда, что – все конкретно. Вот там-то, такой стих, такое пророчество…
Был еще отец Василий Евдокимов. Отец Георгий и отец Василий Евдокимов дружили. Это были, конечно, люди исключительного духовного состояния. Отец Василий тоже был с Маросейки, его матушка Татьяна была из рода князей Волконских… Они уехали в Москву, и там в 1990-м он открыл храм на Маросейке и почти сразу умер. Но о нем много писали, есть его автобиография. Сколько он строил: Беломоро-Балтийский канал, Апатиты, канал имени Москвы и Волгодонский канал, и притом во время войны. Он похоронен в Москве на Немецком кладбище, в могиле, где лежал старец Алексий Мечев.
«Полжизни отдано научению батюшек…»
– Как-то после армии я подхожу к отцу Борису: «Отец Борис, меня приглашает владыка Гавриил (Огородников) быть иподьяконом». Он остановился и тихо сказал: «Как воля Божия – помолимся, как воля Божия – помолимся…». А потом я как-то подхожу, а отец Борис говорит: «Ну вот, явился чтец всей Средней Азии». Так оно и получилось. Я фактически псаломщиком в соборе был. Мне пришлось нести такую службу. И эту службу я нес в течение сорока лет, потом стал дьяконом, и опять этой же службой стал руководить. Когда я стал иеромонахом, и владыка Владимир (Иким), когда узнал это, сказал: «Ну кто же тебя здесь заменит?!» Приходится по-прежнему иногда пономарями и иподьяконами управлять. Раньше ответственность как-то больше была. Сейчас, конечно, тоже обучаю уставу, но как-то нарушена традиция, связь. Я в свое время один был иподьяконом у владыки Варфоломея, и все делал один. Раньше Никанор Васильевич один был, а делал больше, чем сейчас пять человек, – вспоминал иером. Варфоломей.
– Архимандрит Борис, будучи председателем Ташкентского епархиального управления, занимался обучением духовенства богослужению. А нам отец Борис Маслаков рассказывал о том, что Вы поспособствовали, чтобы он священником стал. Тоже учили его…
-- Да, это было. У него были на тот момент трудности… Он пришел – совсем ничего не знал. Но у него было усердие.
Много, конечно, пришлось помогать. Получается, почти полжизни отдано научению батюшек. Ведь многие в семинарию хотели, но раньше в семинарию мало кого брали, очень многие не проходили. Вот, допустим, Борису Маслакову прямо сказали – «ты не пройдешь, биография неподходящая». Принимали только подходящих им. Поэтому учили тут многих батюшек, а потом они уже заочно что-то заканчивали.
«Верующих много, а знающих Бога – мало»
-- Молодежь, конечно, упущена... Сейчас потихоньку начинает подниматься. Я сегодня исповедовал, и человек пять-шесть были в первый раз. Но дело в том, что нынешняя молодежь, может быть, и стремится познать что-то, но достигать этого той борьбой, которой подвижники веры достигали, сегодня никто не готов…. В настоящее время большинство приходит в церковь за утешением – от горя или переживаний. Происходит то, о чем отец Борис говорил: «Верующих много, а знающих Бога – мало». То есть люди говорят: «Мы веруем и все, а уж как живем – так живем». Вот одна женщина говорит: «Я в пятьдесят восемь лет крестилась. А сейчас, семнадцать лет спустя, пришла причаститься». Отец Борис часто заканчивал так свои проповеди: «Когда мы здесь, на земле будем истинными христианами, то тогда и, перейдя на тот свет, мы там своими будем». Так что именно здесь человеку нужно готовиться.
Справка
Варфоломей (Гречушкин), иеромонах, клирик Ташкентского Успенского кафедрального собора Ташкентской епархии – родился в 1948 году в семье Петра Федоровича Гречушкина. Его дядя (брат отца) – Дмитрий Ф едорович Гречушкин (1921 - 1943), Герой Советского Союза (1944, посмертно); старший брат – протоиерей Александр Гречушкин.
С детства посещал Успенский кафедральный собор города Ташкента.
19 января 2004 года был рукоположен во диакона.
20 марта 2012 года был пострижен в монашество с наречением имени Варфоломей, а 25 марта того же года был рукоположен во иеромонаха митрополитом Ташкентским и Узбекистанским Викентием (Морарем) в Успенском кафедральном соборе города Ташкента.
Скончался рано утром 3 апреля 2014 года, на 67-году жизни. 5 апреля того же года, в Успенском кафедральном соборе города Ташкента состоялось отпевание, которое возглавил митрополит Ташкентский и Узбекистанский Викентий (Морарь) в сослужении прибывшего на отпевание духовенства.
По материалам сайта http://drevo-info.ru
