Братства есть! Но их мало

Своими размышлениями о значении традиции общин и братств в церкви, а также о роли неформальных объединений в обществе поделились наши друзья из разных городов и стран.

– Сегодня роль любого церковного сообщества, особенно братства, уникальна и важна для обновления всей Православной церкви.

Братства, подобные Преображенскому, с деятельностью которых я лично знаком с первых постсоветских лет в России, не только развили различные служения, такие как пророческое, богословское, апологетическое, евангелизационное, катехизическое и каритативное, бесспорные в нашей Православной церкви, но стали настоящими пионерами и в других областях служений церкви, которые до сих пор нередко игнорируются или даже демонизируются в нашей церковной жизни.

Одна из таких областей – острая необходимость в литургическом обновлении, в том числе возрождение женского диаконата. Этому служению сегодня категорически оппонируют многие фундаменталистские круги в Православной церкви, не имея на это серьёзных богословских аргументов. Однако оно остро необходимо, чтобы покрыть «этический дефицит», неполноценное представление о человеке в нашем христианском свидетельстве в третьем тысячелетии.

Вторая и не менее важная область в служении братств – это поиск христианского единства. И здесь вклад Преображенского братства совершенно исключительный.

Я от всего сердца поздравляю его старших и всё содружество братств с 30-летием богоугодной жизни!

Петрос Василиадис

«Приветствуют вас друзья из Ломбардии, и особенно из Арозио»

– Из 30 лет, которые вы празднуете, почти 20 мы провели вместе с момента нашего знакомства. После первых встреч, когда мы пытались понять, кем вы являлись и какое место занимали в церкви, в частности в церкви Православной, наша общая вера позволила нам совершать совместный путь и созидать узы дружбы, которую мы счастливы по-прежнему хранить. Полагаем, что вы проделали такой же путь в отношении нас, и мы все смогли понять, что границы территориальные и церковно-институциональные – дело рук человеческих, в то время как молитва, которой молился Иисус во время Тайной вечери, нас призывает к единству: «Да будут все едино» (Ин 17:20). Да будет известно, что для нас едины не означает одинаковы; разница языка, истории, традиций – это богатство и ценность, которые следует хранить, и вы с вашей историей прошлого века являетесь истинным предупреждением для тех, кто единство хочет трактовать по-другому. 

Работа, которую мы как ассоциации провели в эти годы, позволила нам ближе познакомиться и научила взаимоуважению, сохраняя внимание друг ко другу в развитии диалога. Многочисленные поездки друг ко другу мы воспринимали как дар Господа (в нынешнюю эпоху пандемии мы особенно отмечаем их важность и необходимость) и как важнейшую опору для роста в вере и взаимной любви. Конечно, мы могли бы сделать больше, но доверимся помощи Божией, и нога наша не преткнётся (Пс 120). У наших ассоциаций много прекрасных планов, которые мы хотим воплощать. Мы призваны быть мостами для различных культур, чтобы укреплять единство между разными церквами и мир между людьми. 

На этом пути нас укрепляют слова из Апостольского обращения Evangelii gaudium святейшего папы Франциска: «Евангелие неустанно призывает нас идти на риск встречи лицом к лицу с другими, с их физическим присутствием, которое бросает вызов нам, с их болью и мольбами, с их радостью, которая заразит и нас при постоянном тесном контакте. Подлинная вера в Сына Божия, ставшего плотью, неотделима от самоотдачи, от причастности к общине, от служения, от примирения с плотью других. Сын Божий Своим воплощением призвал нас к “революции чуткости”».

Воистину мы желаем видеть Церковь свидетельствующей о Христе, который является её единственным основанием, провозглашающей мир так же, как Он его нам возвестил в первых после Воскресения словах: «Мир вам!» (Ин 20:19).

Это пожелание мы и передаём вам, дабы оно отзывалось в наших настоящих и будущих служениях.

От всей души желаем мира и совместных будущих трудов. 

Друзья из Ломбардии 
и особенно Альфредо Поцци, 
Пьерджорджо Поцци 
и Пьеро Торричелли

– Братства, которые часто рождались неформально и не были как-то внешне организованы, но организовывались изнутри по духу, – и есть самые живые клетки церковного тела. Они могли проявлять себя по-разному, но в критические, сложные моменты жизни церкви они, как правило, становились такой опорой, которая помогала церкви выстоять. Если мы возьмём XVII век, братства Юго-Западной Руси – Львовское, Виленское, Киевское, Луцкое – имели историческое значение для сохранения там православия и развития просвещения в нашей церкви. Конечно, в те времена, когда церковь живёт спокойно, братства не так видны и кажутся менее востребованными. Понятно, что они были и в XIX веке, но часто так или иначе это были формальные братства: сама атмосфера синодального периода не давала им себя проявить, хотя по России и создавалось много епархиальных братств. У нас в Самаре было братство святителя Алексия, например. 

Но мы видим, как в горячие 20-е годы XX века, сразу после Поместного собора, появилась целая плеяда братств, когда возникла нужда в защите церкви от разрушительных внешних сил. В кризисный момент именно в братствах консолидируется, как правило, часть церкви, готовая брать на себя ответственность – не просто существовать, а активно жить по-христиански. Потом, в 20–30-е годы, во время гонений, все эти братства существовали нелегально, но они были! Они могли не носить никакого названия, но это была реальная среда общения вокруг какого-то духовного лидера, где формировались какие-то элиты – как, например, позже вокруг отца Тавриона (Батозского). Можно вспомнить мечёвские круги.  

Сейчас, мне кажется, в жизни церкви братства тоже есть, и все прекрасно знают, что здесь главный пример – Преображенское братство. Но их мало, их не хватает, хотелось бы, чтобы братств в церкви было больше. Кому-то кажется, что сейчас благодатное, спокойное время для церкви. Нет, оно сейчас тоже сложное, по-своему кризисное, и нет в нём того благолепия, о котором принято говорить в последние два десятилетия: это обманчивая картинка, не всё у нас так хорошо, как иногда кажется. 

Сейчас в мире нужны как раз такие искренние объединения мирян вокруг Христа, не так важно, формальные или неформальные, главное – чтобы не было подмен псевдоцерковными идеями, идеологическими, политическими, националистическими и прочими. Область их служения может быть разной: миссионерской, просветительской. Но главное – желание людей по-настоящему жить в Церкви, гореть, брать на себя ответственность и служить, а не влачить существование. Сейчас пример есть, и слава Богу, но этого недостаточно, чтобы говорить о возрождении, как у нас иногда любят говорить, преувеличивая.

Протоиерей Максим Кокарев

– Общины в истории Православной церкви распространены куда больше, чем братства. Больше того, Церковь и строится на общине. Ситуация со служениями представляется более сложной. Пророчество было служением в общине только на самом раннем этапе жизни церкви, быстро вернувшись к своему ветхозаветному образу индивидуального и даже внесоциального служения. Богословское учительство – учительство общинное и – шире – общецерковное, в этом случае расширительно, вероятно, можно говорить о Церкви в целом как о большом братстве. Катехизическое служение – это то же учительство, но реализуемое только в общине. Апологетика, как и миссия, всегда требовала выхода за пределы церкви, поэтому братским или общинным его назвать сложно. Апологетика предполагает определённый интеллектуальный багаж и личное реноме у внешних, поэтому ориентирована больше на индивидуальный опыт служения. Миссионерство же может быть и коллективным, когда миссионерскую роль играет община в целом (скажем, христианская община в иноконфессиональной среде), однако яркие исторические примеры таких общин назвать едва ли возможно. Другие служения могут быть также как индивидуальными, так и общинными. 

Судя по всему, роль неформальных объединений растёт и будет расти, и причин тому, конечно, много. Тут и неудовлетворённость «официальными» объединениями (как, скажем, приходской, епархиальной и общецерковной жизни, если говорить о церкви), и желание интенсифицировать свой церковный опыт (в то время как соответствующие формы активности в обычной приходской среде отсутствуют), и падение авторитета иерархии и властных вертикалей, и многие другие. Рост активности неформальных объединений показывает, что общество (или церковь, если сужать) живо, и в условиях сковывания официальных институтов этот рост является защитной реакцией организма, борющегося с омертвением. 

Протоиерей Константин Костромин

– Мне кажется, из таких вот неформальных сообществ и состоит народ. Они и есть тот «клей», который всё соединяет. Неформальность тут не ключевой момент, потому что, условно говоря, они могу иметь или не иметь государственные и юридические интерфейсы. А бывает так, что у общественной организации юридический интерфейс вроде бы есть, но никакого сообщества за ним нету. Поэтому, конечно, глубинно важно, чтобы было сообщество, а остальное уже вторично. 

Мне кажется, что они формируются вокруг спасения и сохранения тех ценностей, которые вымываются и стираются наиболее сильно. Конечно, это может быть и создание чего-то нового. Но, как правило (не знаю, российская эта черта или общемировая), сообщество собирается вокруг конкретной проблемы, которая обычно связана с тем, что что-то исчезает. Конечно, само по себе это созидание. Но первопричиной становится сохранение. Более того, мне кажется, что вызов XXI века, важный мировой тренд, – это сохранение. Сейчас круто не что-то делать с нуля, а что-то перепридумывать.

Андрей Кочетков