«Болезнь нельзя “совершенствовать”, ее надо лечить»

4 сентября 1943 года, 75 лет назад, произошла историческая встреча в Кремле И. Сталина с тремя митрополитами Русской церкви Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем), которая на долгие десятилетия определила и церковно-государственные отношения, и внутреннее устройство Русской православной церкви.

С одной стороны эту встречу, где было принято решение о восстановлении патриаршества, можно считать началом нового этапа в жизни церкви, связанного с прекращением массовых кровавых гонений на веру. С другой же – она стала логическим продолжением не столько Синодального периода, завершившегося в 1917 году, сколько Декларации «о лояльности к советской власти» 1927 года, которую издал Сергий (Страгородский), будучи ещё митрополитом.

Именно об этом влиянии «сергианства» на жизнь современной церкви говорится в недавно опубликованном докладе протоиерея Павла Адельгейма «Принципы современного устройства РПЦ и возможные пути их совершенствования»*, фрагменты из которого мы предлагаем вашему вниманию.

Корни церковного устройства

Современное устройство РПЦ выражает историческое развитие принципов, заложенных в Декларации митрополита Сергия (Страгородского).

Разгром Церкви, последовавший после Священного Собора 1917 года, поставил РПЦ перед выбором одного из двух путей. Путь возрождения древних основ Православия, заповеданный Собором, не осуществился; РПЦ не пошла по пути реформ собора. Новый кормчий повел ее по пути восстановления синодальной структуры и синодального духа. Эти ценности легко вписались в структуру атеистического государства и прижились в его лоне на грядущий век. Митрополит Сергий (Страгородский) справедливо писал, что невозможно сохранить структуру такой огромной организации как РПЦ, не войдя в солидарность с советской властью. Он создал структуру, принципы которой вписались в жесткие требования большевиков. Легализация церкви требовала духовной солидарности с советской властью на основе безоговорочной капитуляции, альтернативный путь для РПЦ митрополит Сергий не рассматривал.

Сергианский раскол

Митрополит Сергий взял в руки церковную власть после смерти святителя Тихона. Он заявил себя Первоиерархом на спорных канонических основаниях. В 1927 году он издал Декларацию, неоднозначно воспринятую церковью – церковь раскололась. Принявших Декларацию стали называть «сергианами». Большинство епископов, клириков и мирян в России осудили Декларацию и перестали возносить за богослужением имя митрополита Сергия. От Декларации отмежевались соловецкие мученики и Зарубежная церковь. Отказавшихся поминать митрополита Сергия в качестве первоиерарха, назвали «непоминающими». Так возникла катакомбная церковь непоминающих, укорившая митрополита Сергия в нарушении канонических традиций и узурпации церковной власти. Приспосабливаясь к новым условиям, Декларация противопоставила решениям Священного Собора новый канонический порядок. Этот порядок не повреждал догматы и таинства: отступления касались церковного управления. Зерна, из которых выросли принципы нынешней политики РПЦ, засеяла Декларация: она стала программным документом РПЦ, «сохранив образ благочестия и отвергшись его силы». Семена проросли, расцвели и принесли плоды: сегодня в РПЦ МП праздник урожая.

Безоговорочная капитуляция

Вопреки декрету «Об отделении Церкви», церковная власть породнилась с советским государством, стала необходимой частью его системы, а позднее – номенклатуры. Для этого следовало изменить церковное сознание. Солидаризуясь с государством, церковная власть не отмежевалась от его политических амбиций и уклонилась от нравственной оценки его поступков. РПЦ разделяла, одобряла и поддерживала мероприятия советской власти в эпоху гонений, разрушения и закрытия храмов. Когда советская власть преследовала духовенство и верующих, создавала искусственный голод в своей стране или вводила войска на территории других государств, РПЦ поддерживала ее благосклонным молчанием. За весь период советской власти РПЦ ни разу не осудила ее варварские акции: она с восторгом отзывалась о вождях, присоединяясь к аплодисментам, переходящим в овации. Такую позицию задала Декларация: «Мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством… Выразим всенародно нашу благодарность советскому правительству за внимание к духовным нуждам православного населения, а вместе с тем заверим Правительство, что мы не употребим во зло оказанное нам доверие».

Положение епископа

Всенародное избрание патриарха в 1917 году провозгласило торжество соборности. Дальнейшие избрания патриархов сделались кулуарными, именно такую норму установил Устав РПЦ. Закрытость назначений скрывало тайное участие мирских начальников. Закрытым от Церкви стало избрание и назначение всех епископов. Устранение епархии, в которую назначается епископ, от участия в его избрании, во-первых, нарушает святоотеческий принцип: «Кто хочет всеми управлять, должен быть всеми избран». Во-вторых, лишает епископа права на представительство в своей епархии. На соборе епископ может представлять только себя самого, но не свою епархию.

Епископы РПЦ сохраняют апостольское преемство через хиротонию, но представляют не Церковь, а только себя самих. То же следует сказать о кулуарном избрании патриарха: избранный в закрытом заседании епископов, патриарх представляет архиерейскую корпорацию, а не Церковь, которая его не избирала. Утратив законное каноническое положение, епископ не связан с паствой, и превратился в бюрократа, отправляющего административные функции. Утрачена обратная связь. Контроль советской власти вынуждал епископа уважать правовые и канонические нормы. Когда гражданская власть отменила свой контроль, епископ забыл об ответственности и превратился в человековладельца-крепостника.

Устав позволяет епископу разогнать любую общину. Отсюда – беззащитность клириков, обязанности которых прописаны в Уставе, а права не прописаны. Епископ может любого клирика «с кашей съесть».

Нарушение соборных определений

Тоталитарный характер государства неизгладимо запечатлелся в авторитарном характере церковного управления. Советское государство было многолико. Оно умело обращать демократическое лицо к Западу и звериный оскал на собственный народ. Церковная власть научилась подбирать маски для любых аудиенций и реклам. Упразднив соборность, самовластие епископата оставило от нее одни узоры в церковных документах. Сергианство проникло в Церковь как альтернатива соборности, постепенно упразднило соборность и свело к фикции все соборные установления Церкви.

Отречение от мучеников

Осуждая «зарубежных врагов» и «известные церковные круги», митрополит Сергий не называет имена «врагов», вписав в их число «верующих и церковных деятелей». Анонимность позволяет безответственно обвинить их в «убийствах, поджогах и подпольной борьбе у нас на глазах». Черная тень клеветы легла на «соловецких», «колымских» и других исповедников. Митрополит Сергий оправдывает «справедливое недоверие и подозрение правительства к церковным деятелям», утаив правду о тысячах и тысячах верующих, клириках и епископах, без суда расстрелянных, безвинно томящихся в тюрьмах и лагерях за свою верность Христу...

Это предательство своих братьев имело продолжение в истории РПЦ, когда иерархи ездили за рубеж убеждать, что в СССР нет гонений на веру Христову. Иерархи возвращали эмигрантов в СССР, зная, что их ожидают расстрелы, лагеря и тюрьмы. РПЦ до сего дня не осудила эту клевету и предательство.

Эффективность и успех

Новизна позиции митрополита Сергия заключалась в замене нравственных и канонических принципов идеей эффективности церковной жизни, которую необходимо было приспособить к новым условиям. Во главу угла церковной деятельности был поставлен принцип целесообразности. Понятие пользы церковной оправдывало все перипетии церковной политики. Принцип церковной целесообразности закреплен в Уставе РПЦ 1988 г. и 2000 г. (гл. 11, ст. 25).

Этот принцип опасно доводить до предела «цель оправдывает средства». Первосвященник Каиафа положил его в основу осуждения Христа. Цель не оправдывает средства. Это заблуждение. Осуществляя принцип, средства подменяют цель, и она не достигается. Ее место занимают средства. Это и называют «церковной целесообразностью». Качество не требуется, нужно количество. Любовь становится излишней роскошью. Место любви занимают послушание с одной стороны, и господство – с другой.

Страшен образ, осуществляющий безлюбовное единство, именуемое дисциплиной. Он доведен до предела в организации ада. Там нет ни любви, ни свободы, там безоговорочное послушание Владыке Ада – сатане. Там жаловаться некому.

Усовершенствовать или исцелить?

Усовершенствовать современное устройство РПЦ нельзя. Транспорт совершенствуется, становясь быстрей и комфортней, но если поехал не по той дороге, ни на каком транспорте не приедешь, куда хотел. Принципы «сергианства» противоречат природе Церкви. Их нельзя усовершенствовать, их нужно упразднить.

Церковь живет в истории и в ней осуществляет вечную задачу. Сложившиеся формы ее бытия значительно отличаются от первоначальных. Трудно выйти за пределы привычных форм и представить себе, что они могли быть иными. Сознание часто не отделяет церковные причины от воцерковленных факторов давно исчезнувшей эпохи. «Сергианство» – воцерковленный фактор советской эпохи, и ему пора уйти вместе с ней. «Сергианство» пережило свою эпоху. «Церковь, выявляясь и воплощаясь в мире природном историческом, может принимать формы, свойственные этому миру» (Н.А. Бердяев «Философия свободного духа»).

Дух советской власти олицетворяют не памятники Ленину, а его непогребенное тело. Декларация олицетворяет духовный сталинизм, которым так долго болеют страна и церковь. Болезнь нельзя «совершенствовать», ее надо лечить. Не все болезни поддаются человеческому искусству. Чудо исцеления избавит Церковь от болезни «сергианства» и возвратит ей соборную святую жизнь. 

«Человекам это невозможно, Богу же все возможно» (Мф 19:26). Это единственное основание надеяться на возрождение православной Церкви.