22 января – день памяти святителя Филиппа, митрополита Московского

Многочисленные дискуссии об Иване Грозном, его роли в истории наводят на разные размышления. Действительно, может, просто время было такое, «грозное», когда по-другому управлять страной было нельзя? Все вокруг жили насилием: не ты их съешь, так они тебя?.. Может, и правда, объединение и сохранение единства Государства Российского требовало суровых мер? Есть и другой довод его защитников: Ивану пришлось перенести в детстве много психологических травм, на его глазах мучили и убивали опальных бояр. В конце-концов, нам ли судить человека, обремененного столькими обязанностями и жившего почти пять веков назад? Кто же тогда вообще может судить?

Есть такой человек – его современник, отпрыск знатного боярского рода Федор Колычев, митрополит Московский и всея Руси Филипп.

Федор Колычев родился 11 февраля 1507 года* в Москве, в семье знатного боярина Степана Ивановича Колычева. Отец готовил сына к службе при государе, мать Варвара воспитывала его в духе христианского благочестия. Федор обучался грамоте, владению оружием, верховой езде и другим воинским навыкам. До тридцати лет он находился при великокняжеском дворе Василия III, где снискал любовь юного царевича Ивана.

У боярина Федора были все возможности сделать головокружительную карьеру. Даже когда его родственники восстали против матери и регентши царевича Елены Глинской и подверглись казням и опале, юного боярина не тронули. Он ушел сам: переодевшись в одежду простолюдина, Федор Колычев направился на север.

Житие Дмитрия Ростовского говорит об этом так: «…случилось ему, по особому Божиему промышлению, призревшему на него, войти в церковь во время совершения Божественной Литургии. Здесь он услышал слова Евангелия: "Никто не может служить двум господам" (Мф. 6:24). Пораженный этими словами, он размышлял в себе, что эти слова относятся и к нему, и решился оставить мирскую жизнь».

Год он служил пастухом у крестьянина, а затем перебрался на Соловецкие острова в Соловецкий монастырь, куда был принят послушником. А после полутора лет послушания был пострижен в монашество с именем Филипп. После восьми лет жизни в монастыре он был избран игуменом и возведен в сан.

В Соловках игумен Филипп (Колычев) зарекомендовал себя необыкновенными хозяйственными способностями. При его игуменстве расцвел Соловецкий монастырь, была устроена сеть каналов между многочисленными озерами на острове, мельницы, введены механические усовершенствования в монастырские промыслы, построены Успенский и Преображенский соборы, двух- и трехэтажные кельи и больница, появились колокола вместо бил и клепал.

В монастырь регулярно поступали значительные средства и драгоценные дары от царя и частных лиц. И когда кандидат на московскую митрополичью кафедру архиепископ Герман впал в немилость, царь Иван IV призвал игумена Филиппа (Колычева).

Однако игумен Филипп совершает необъяснимые и даже весьма опасные в сложившейся ситуации поступки. Сначала он отказался от митрополичьей кафедры. Это ценили как проявление смирения, приличествующее монаху. Его продолжали уговаривать. И тогда Филипп поставил условие царю – отменить опричнину**, что вызвало «царский гнев».

Царь этого условия не принял, но сделал уступку, скрытую в авторитетной форме «веления»: он разрешил Филиппу «советовать», как прежние митрополиты «советовались с его отцом и дедом», то есть восстановил право печалования***, уничтоженное в 1565 г. со введением опричнины. На таких условиях игумен Филипп позволил уговорить себя, – принял избрание, дав слово «не вступаться в опришнину».

Первые полтора года после того, как будущий святитель был поставлен на кафедру Московской митрополии, в Москве тихо: нет ни казней, ни пыток. Затем Иван Грозный возобновляет свои зверства, – по свидетельствам историков, после неудачного литовского военного похода 1567-го года следует самая кровавая волна опричного террора, – и митрополит Филипп выступает против этого.

Предприняв несколько безуспешных попыток разговора наедине, Филипп решается на открытое противостояние. Н.М. Карамзин в своем труде «История государства Российского» приводит знаменитые слова митрополита: «О Государь! Мы здесь приносим жертвы Богу, а за олтарем льется невинная кровь Христианская. Отколе солнце сияет на небе, не видано, не слыхано, чтобы Цари благочестивые возмущали собственную Державу столь ужасно! В самых неверных, языческих Царствах есть закон и правда, есть милосердие к людям — а в России нет их! Достояние и жизнь граждан не имеют защиты. Везде грабежи, везде убийства и совершаются именем Царским! Ты высок на троне; но есть Всевышний, Судия наш и твой. Как предстанешь на суд Его? обагренный кровию невинных, оглушаемый воплем их муки? ибо самые камни под ногами твоими вопиют о мести!.. Государь! вещаю яко пастырь душ. Боюся Господа единого!»

По словам жития, ни одна встреча царя с митрополитом не обходилась без пререканий: «Где убо ни сошедшимися, слова мир на не глаголющим». С каждым словом гнева и правды святой Филипп все более и более рисковал своим положением и даже жизнью, но вместе с тем все более и более выигрывал в своем нравственном авторитете пред лицом предстоявшего народа.

Тогда-то Грозный решил избавиться от непокорного митрополита. Он не смел расправиться с ним так, как расправлялся с боярами: нужно было легальное оправдание задуманного насилия. Царь долго искал лжесвидетелей, показания которых позволили бы извергнуть митрополита Филиппа из сана. Безуспешно пытал бояр и служилых людей митрополичьего двора с целью получить показания о замыслах митрополита Филиппа против государя.

Из жития святителя Филиппа известно, что среди духовенства была целая партия, враждебная ему, готовая исполнить волю Ивана Грозного. Нашлись обвинители, и в ноябре 1568 года состоялся церковный суд над митрополитом Московским. После чтения доносов святитель Филипп, не считая нужным оправдываться, обратился к Грозному с такими словами: «Царь! ты напрасно думаешь, что я боюсь тебя или смерти. От юности находясь в пустыне, я сохранил доселе честь и целомудрие... Я умираю, желая лучше оставить по себе память невинного мученика, нежели человека, о котором могли бы сказать, что он, оставаясь митрополитом, терпел неправосудие и нечестие».

По свидетельствам современников, царь настаивал на сожжении митрополита (что указывает на обвинение в чародействе), но духовенство «вымолило его жизнь», осудив митрополита на «вечное заключение».

8 ноября 1568 года, в праздник Архистратига Михаила, митрополит Филипп стоял перед алтарем кремлевского Успенского собора, готовясь совершить литургию. В это время в храм ворвались опричники, которые бросились на святителя и принялись срывать с него ризы. Житие приводит его прощальные пророческие слова потрясенному народу: «О чада, скорбно сие разлучение, но я радуюсь, что сие приобрел ради церкви; настало время ее вдовства, ибо пастыри, как наемники, презираемы будут. Не удержат они здесь своей кафедры и не будут погребены в своей соборной церкви Матери Божией». Народ в слезах провожал своего пастыря.

Первым место заключения святителя стал монастырь Николы Старого в Китай-городе. Царь прислал митрополиту, сидевшему в монастырской тюрьме в оковах, отрубленную голову одного из его родственников.

Гонимый царем, преданный пастырями, святой мог находить утешение в любви народной: от ворот монастыря, места его заточения, не отходила толпа – старались взглянуть на келью узника, передавали друг другу его последние слова. Царь решил убрать своего все еще опасного врага подальше от Москвы, и святитель был сослан в тверской Отроч Успенский монастырь, где, «еще год безмолвия был дарован ему для последнего очищения». По преданию в этом же монастыре 23 декабря 1569 года святой Филипп был задушен опричником Малютой Скуратовым…

Устами святителя Филиппа, митрополита Московского, обличается не только Иван Грозный, но и все, кто после него и до сих пор ищут оправдание террору, направленному против своего же народа. Нет никакого оправдания таким делам. И всегда были и будут те, кто имеет смелость и дерзновение жить по правде и свидетельствовать о ней, как это делал святитель Филипп.

Тропарь свт. Филиппу, митрополиту Московскому, глас 8:

О преемник первосвятителей, /
православия опора и правды защитник, /
новый исповедник, святитель Филипп, /
ты жизнь положил за паству свою. /
Посему, имея дерзновение пред Христом, /
ходатайствуй за престольный град и за народ, //
по достоинству почитающий святую память твою!